Меня зовут Дмитрий Дрозд, и я продолжаю свой маршрут вокруг Ладожского озера, открывая для себя места, где время словно остановилось.
После паромной переправы начинается длинная, почти стокилометровая грунтовая дорога, петляющая вдоль Онежского озера. Она ведет через древние, постепенно исчезающие поселения, где каждый дом хранит историю.
Деревня Щелейки: от былого величия до тишины
Первое упоминание о деревне Щелейки (тогда — Щелейца) встречается в писцовых книгах Оштинского погоста аж в 1496 году.
Пик ее расцвета пришелся на конец XIX века: более 400 жителей, своя школа, церковь, пять часовен и две торговые лавки. Сегодня же здесь официально прописано всего 34 человека, не считая дачников, которые оживляют эти места лишь летом.
Несмотря на угасание, в Щелейках есть на что посмотреть. По сути, здесь две ключевые достопримечательности.
Первая — это памятник природы «Щелейки». На территории в 640 гектаров раскинулся уникальный скальный массив из габбродолерита (ранее его называли габро-диабазом). Эти древние породы вздымаются на стометровую высоту над зеркалом Онежского озера. Береговая линия здесь — это причудливое сочетание розовых шокшинских кварцитов и темных габбродолеритов, которые образуют сглаженные скальные мысы и уступы, вдающиеся в воду.
Любопытно, что во всем мире существует всего три месторождения, где добывают блочный габбродолерит такого качества.
Церковь Дмитрия Солунского: борьба за каждое бревно
Вторая жемчужина Щелеек — деревянная церковь Дмитрия Мироточивого (Солунского), построенная в 1783 году. Из-за своего относительно молодого для этих мест возраста она архитектурно выделяется: это пятиглавая церковь, что редкость для региона. В XIX веке ее обшили тесом, а главы покрыли железом. После закрытия в 1932 году она постепенно ветшала, пока в 70-е годы не была отреставрирована: обшивку сняли, восстановили историческое крыльцо.
К началу 2010-х храм был в аварийном состоянии, буквально на грани обрушения. Началась новая, масштабная реставрация. Сруб полностью разобрали, тщательно пронумеровав каждое бревно, а затем собрали заново.
Реставраторы приложили титанические усилия, чтобы сохранить максимальное количество оригинального материала. Новую древесину использовали лишь в самых крайних случаях, когда исторические бревна восстановить уже было невозможно.
Работы по проекту архитектора Марка Ивановича Коляды завершились в январе 2018 года. И сейчас церковь выглядит так:
Честно говоря, пока она производит немного странное впечатление. Если не знать, какую битву за каждое историческое бревно вели реставраторы, может показаться, что это совсем новый, «искусственный» храм. Но я верю, что эта новизна — лишь временный эффект, и со временем дерево обретет свой благородный, прожитый вид.
Гиморецкий погост: родная река и уникальная архитектура
Покинув Щелейки, мы отправляемся к следующему сокровищу — деревне Гимрека (Гиморецкий погост).
Как и Щелейки, она впервые упоминается в 1496 году под названием «На Хем-реке». Вепсское название «Himjogi» очень поэтично: «hiim» означает «родственники, родня», а «jogi» — «река». Получается — «Родная река».
Деревня была меньше: максимальное население достигало 350 человек. Здесь тоже были своя школа, лавка и мельница. Сейчас, что удивительно, официально здесь живет 91 человек — даже больше, чем в Щелейках.
И здесь нас ждет настоящий архитектурный восторг!
Ансамбль Гиморецкого погоста состоит из церкви и часовни. Церковь Рождества Богородицы — настоящая загадка для историков: точная дата ее постройки неизвестна, примерный разброс — с 1650 по 1695 годы.
В 1858 году ее, как и многие другие, «подновили»: обшили тесом, в процессе чего утратили нарядное крыльцо и другие детали. Масштабная реставрация ждала ее в 1972-1983 годах, также под руководством Марка Коляды. И слово «масштабная» здесь — не преувеличение. Весь комплекс, включая ограду погоста, был полностью разобран по бревнам и собран заново с ювелирной точностью.
Кстати, об ограде. Исторически ограды русских погостов имели двойное назначение: изначально это были оборонительные сооружения, а позже — символическая граница между священной землей храма и кладбища и мирской жизнью.
К началу реставрации в 1974 году сохранились ворота под двускатной крышей и фрагменты самой рубленой ограды.
Ворота восстановили, заменив кровлю, а ограду срубили заново, строго следуя старым планам и конструктивным приемам.
Специалисты считают, что церковь строили мастера той же вепсской артели, что возводила Согинский погост на реке Важинке. И у этих церквей есть потрясающая, редчайшая особенность.
Под шатром у них расположены декоративные пояса из ломаных фронтонов-«козырьков». В Гиморецком погосте таких пояса целых два! Во всей России сохранилось всего три деревянные церкви с такой деталью (третья — в Кижах). Ирония судьбы: в 1858 году при обшивке эти уникальные фронтоны были уничтожены. Восстанавливали их уже в XX веке по едва заметным следам на старых бревнах. Так же по остаткам и зарубкам воссоздали и двухвсходное крыльцо на консолях.
Парадоксально, но именно та «варварская» обшивка XIX века, скрывшая оригинальный сруб, возможно, и спасла эти церкви от полного разрушения, законсервировав древнюю древесину.
Внутри сейчас пусто. Часть икон из иконостаса церкви Рождества Богородицы сегодня бережно хранится в Русском музее в Санкт-Петербурге.
Сейчас ансамбль Гиморецкого погоста снова закрыт на реставрацию. И в этот раз работы обещают быть капитальными — на несколько лет.
Спасти нельзя перевезти: вечный вопрос сохранения
Размышляя о судьбе этих церквей, нельзя не затронуть главный вопрос: как лучше сохранять деревянное наследие?
В середине XX века в СССР возникла идея: раз невозможно поддерживать памятники в умирающих деревнях, нужно собрать их в музеях под открытым небом, таких как «Кижи», «Витославицы» или «Малые Корелы». Туда и туристы поедут, и реставрировать проще.
Однако в Ленинградской области эту идею не поддержали. Здесь считали (и считают), что памятник, вырванный из родного ландшафта, теряет душу, становится просто экспонатом.
Честно говоря, я не знаю правильного ответа. С одной стороны, в музеях памятники точно сохраняются. С другой — это искусственная среда. А в умирающих деревнях они медленно, но верно разрушаются от времени, забвения и равнодушия. Их становится меньше с каждым годом. Это горькая правда.
В Ленинградской области тоже есть своя «музейная» деревня — Мандроги. Туда даже хотели перевезти церковь из Щелеек, но ее отстояли. И сейчас, глядя на нее на историческом месте, понимаешь, что это решение было верным. Мандроги, при всей ее живописности, — место лубочное, слишком коммерческое, как, впрочем, и современные «Кижи». А географическое положение, окружающий пейзаж — это неотъемлемая часть культурной ценности этих церквей.
Интересный исторический факт: во время Великой Отечественной войны финский солдат Ларс Петтерссон, будущий известный архитектор, вместе с другом-художником получил разрешение от командования зафиксировать все памятники архитектуры в зоне боевых действий. В невероятно тяжелых условиях они сделали тысячи фотографий, чертежей и описаний. Эта работа позже легла в основу фундаментального исследования и помогла сохранить для истории облик многих уже утраченных храмов.
Четвертой церковью в этом уникальном ряду (наряду с Гиморецким и Согинским погостами) была Успенская церковь в Кондопоге, которая, к огромному сожалению, сгорела.
Архитектор Марк Коляда, посвятивший реставрации этих церквей десятилетия, как-то сказал очень важную вещь. А председатель комитета по культуре Ленинградской области Владимир Цой дополнил ее мыслью об отношении к древним храмам, которая заставляет задуматься.