Канин Нос я обходил уже дважды в своей жизни, и оба раза — выходя из Белого моря в Баренцево. Обратного пути мы еще не знали. И каждый раз погода была удивительно спокойной. Третий раз не стал исключением: мы покидали Белое море под едва ощутимым дыханием юго-восточного ветра. Из впечатлений той ночи — лишь огни поселка у маяка да его собственный, мертвенно-белый луч, бивший в темноту. Современные светодиоды, конечно, эффективны, но их холодный, бездушный свет навевает на меня какую-то тоску. Так мы и тарахтели мотором вокруг мыса, утонувшего в кромешной тьме. Я сидел в кокпите, зяб и внутренне напрягался, глядя на эти далекие огоньки, столь же отстраненные, как и звезды на южной части небосвода. Говорят, в шторм здесь бывает по-настоящему страшно, но в тот раз, выйдя в Баренцево море, мы даже не встретили привычного восточного ветра, который обычно встречал нас на этом рубеже.
Утренний Канин
Ночь сменилась рассветом, а затем наступил безмятежный, тихий день. Ветра по-прежнему не было, и мы неспешно продолжали путь под мотором к следующей цели — большой губе в районе реки Восточной Кабальницы. В этой реке мы тоже бывали дважды. Детали захода стерлись из памяти — точных глубин я не помнил, но был уверен, что на полной воде войти туда не составит труда. Однако просто зайти в устье реки казалось нам уже слишком скучным. Как и в прошлые разы, мне хотелось встать у песчаных кос — «кошек», и самая южная из них как раз соединялась с материковым берегом. Судя по всем картам, протиснуться в это место должно было быть несложно. Но, как это часто бывает, теория разошлась с практикой.
Опасная игра с картами и реальностью
Я уже как-то писал о том, что даже самые современные навигационные карты порой не соответствуют действительности. То же самое ожидало нас у мыса Лайденного. Мои глаза видели одно, а картплоттер упрямо показывал другое. Все острова и протоки вроде бы были на своих местах, но между картинкой на экране и реальным пейзажем зияла какая-то неуловимая разница. В итоге найти нужную протоку нам удалось лишь с третьей попытки, и это было одновременно и страшно, и увлекательно. Море при тихой погоде было спокойным, но у песчаных кос его поверхность вспучивалась прибоем, четко обозначая мели. Они были повсюду, а пенные гребни наката не давали понять, где именно проходит граница глубин. Приходилось подходить к этим бушующим местам почти вплотную, чтобы понять обстановку, а затем, в ужасе, отползать обратно на безопасную воду.
Камбальницкая кошка
Борьба с невидимым
Так мы и «тыкались» в невидимые преграды раз за разом. Я, напрягшись, сидел за штурвалом, осматривая горизонт, а Наташа следила за эхолотом и комментировала резкие скачки глубин: «Пять метров, пять, пять… Четыре… Два… Ой, полтора!» В этот момент и сам чувствуешь, как мощная пологая волна, возникшая будто из ниоткуда, подхватывает нашу трехтонную лодку и начинает нести ее, лишая управления. Тут нужно мгновенно дать газу и успеть развернуться, чтобы не быть выброшенным на песок, не перевернуться и не быть разбитым следующими такими же валами.
Но я твердо знал, что между такими косами всегда существует глубокая промоина — путь, по которому вода во время приливов заходит в губу. И, «ерзая» по этим опасным мелям, мы в конце концов нашли ее. Глубина резко увеличилась до пяти метров, прибой теперь бушевал со стороны моря, не достигая нас. Мы медленно и осторожно пробирались к мысу Лайденному, держась у самого берега одного из песчаных островков, прикрывавших Камбальницкую губу. Казалось, еще немного — и мы окажемся внутри, в безопасности, где нас ждут гарантированные глубины… Но это было наивно. По опыту прошлых посещений я знал, что здесь все не так, как на карте. Картплоттер в тот момент показывал, что мы едем прямо по суше. В общем, скажу сразу — у нас ничего не вышло. Мы встали на якорь прямо в протоке, твердо решив на следующее утро покинуть это место и отправиться в Индигу, махнув рукой на коварное болото Камбальницы. Но утро преподнесло нам куда более увлекательный сюрприз.