В последнее время я с большим увлечением погружаюсь в исторические документы, посвященные освоению Арктики в XVI–XVII веках. Основной материал — это дневники и отчеты иностранных мореплавателей, которые бороздили суровые полярные моря в поисках новых путей и земель.
Искаженные названия — ключ к прошлому
Особый интерес вызывают упоминания о загадочных географических объектах, якобы существовавших на нашем Севере. Встречаются названия вроде «Канденос», «Колгой» или «Матсович», которые поначалу кажутся совершенно незнакомыми. Но стоит вдуматься и сопоставить факты, как становится ясно: это искаженные на иностранный лад хорошо известные нам Канин Нос, Колгуев и Моржовец.
Причина таких метаморфоз проста — многие названия путешественники записывали со слуха, фонетически, не зная местного языка, что и приводило к курьезным или совершенно неузнаваемым вариантам.
Таинственный народ «шуди» и древние городища
Яркий пример — книга Николаса Витсена «Северная и Восточная Тартария» (1692 год). В ней автор описывает путь вверх по реке Индига, напротив острова Колгуев, где у самоедов (ненцев), живущих у океана, находится местечко Городище. Там, по словам Витсена, в древности обитал народ «шуди», воевавший с русскими и ныне исчезнувший, от которого остались лишь стены старого города.
Читаешь это — и захватывает дух от мысли о целом потерянном народе! Однако при более внимательном изучении понимаешь, что речь идет о всем известной «чуди» — собирательном названии, которым в древнерусских летописях обозначали прибалтийско-финские племена. А те самые древние городища (VI–X веков) в тех краях действительно существуют — это, например, Ортинское и Гнилка. Кто знает, возможно, под слоями земли скрываются и другие, еще не найденные поселения этой загадочной «чуди заволочской».
Остров Матвеев: от «Матиса» до царской заставы
Но подобные тексты дарят не только разгадки старых загадок, но и новые открытия. Так, изучая материалы, я обнаружил, что остров Матвеев в Баренцевом море в старинных источниках фигурирует под искаженными именами — Матис или даже Маркесит. Это могла быть как ошибка в записи, так и сложности перевода: английское «Matthew’s island» (остров Мэтью) вполне могло трансформироваться в «Матис».
Осознав, что Матвеев и Матис — один и тот же остров, можно извлечь из старых книг новые, неизвестные широкой публике детали.
В открытых источниках об этом клочке суши обычно пишут скупо, цитируя указ 1619 года о запрете Мангазейского морского хода. Для контроля за его исполнением стража выставлялась в проливе Югорский Шар, на Матвеевом острове и ямальском волоке, чтобы «проведывать про немецких людей» и не допускать их проникновения в Сибирь.
А вот Витсен в своей книге добавляет к этой официальной канве живые, почти бытовые подробности того времени:
«На острове Матис летом всегда находится караул из 50 человек, которых присылают туда из Пустозера, чтобы проследить, чтобы в Вайгач и Обь не проходили другие суда, кроме рыбачьих. Ибо Их Царские Величества желают, чтобы товары переправлялись сушей. Этот народ живет на острове в ямах, сверху закрытых деревянной крышей. Они ловят много рыбы, особенно семги, и ее на судне, на котором им привозят хлеб и питание, увозят на материк. Эта охрана раньше находилась на острове Вайгач, для чего там был построен дом, который теперь сгорел».
Радость исторического сыска
Конечно, такие находки — не громкие научные открытия. Но в этом и есть особая прелесть исторического расследования: неожиданно, через столетия, узнавать живые подробности службы царских стрельцов на краю земли, проводя параллели между «Матвеевым» и «Матисом». Это как собрать рассыпанную мозаику, где каждое найденное имя или деталь добавляет новый штрих к картине прошлого нашего сурового, но такого притягательного Севера.