Иностранные исследователи, прибывая в арктические широты, с большим энтузиазмом занимались «переоткрытием» земель, которые русские мореходы и промышленники знали и осваивали уже не одну сотню лет.
Особой страстью путешественников было присваивать этим территориям новые, зачастую иностранные, имена, игнорируя уже существующие русские названия. Классический пример — мыс на севере Новой Земли. Голландец Виллем Баренц назвал его «Eck Begierde» (Мыс Желанный), и это название, к сожалению, прижилось как «Мыс Желания». А ведь поморы, ходившие сюда веками, именовали его куда более практично и точно — «Доходы», что означало крайнюю точку, до которой могли добраться их промысловые суда.
К счастью, не всем чужеземным наименованиям удалось вытеснить исконные. Иначе сегодня мы бы изучали на картах не остров Долгий, а остров Мавриция; не Большой Зеленец, а остров Оранский; а берег Мединского Заворота фигурировал бы как Новая Вальхеренская земля.
Голландские корни для ненецкого слова
В своих записках «Четырехкратное путешествие в Северный Ледовитый океан на военном бриге "Новая Земля"» известный русский мореплаватель Фёдор Петрович Литке приводит занятные примеры того, как иностранные «первооткрыватели» пытались осмыслить происхождение местных топонимов. Особенно их озадачивало название острова Вайгач.
Сейчас наиболее вероятной считается версия о ненецком происхождении: «Вай Хабць» переводят как «остров страшной гибели» или «земля смерти». Однако в XVIII–XIX веках ни голландцы, ни даже многие русские исследователи не были знакомы с ненецким языком, поэтому строили самые неожиданные догадки, пытаясь найти знакомые корни в незнакомом слове.
Три забавные гипотезы
Одни предполагали, что «Вайгач» произошло от голландских слов waaien («дуть») и gat («ворота», «пролив»). По их логике, название пролива Югорский Шар (который тогда часто называли Вайгацким) означало «Ветреные ворота» — якобы из-за неистовых ветров, дующих в том месте.
Другие, отвергая «ветреную» теорию, считали, что в основе лежит слово weihen («освящать»). Таким образом, пролив превращался в «Святой».
Третью, и самую оригинальную, версию выдвинул учёный Иоганн Форстер. Он справедливо отметил, что название Вайгач существовало до появления в Арктике голландцев, а потому не может иметь голландских корней. Но дальше его мысль совершила причудливый кульбит. Форстер связал его со славянским глаголом «ваять» (резать, создавать идолов). Он предположил, что существовал некий «Ваятый Нос» (то есть «Резной мыс» или «Мыс Идолов»), название которого и трансформировалось в «Вайгац» — «пролив Идолов». Учёный был так уверен в своей правоте, что даже утверждал, будто русские называют Мыс Идолов именно «Ваятым Носом». Как ни странно, эта экзотическая теория нашла сторонников даже среди некоторых русских авторов.
Литке, однако, быстро её опроверг, указав на простой факт: русские мореходы называли упомянутый мыс отнюдь не «Ваятым», а «Болванским Носом».
Был и четвёртый вариант, предложенный Николаасом Витсеном: он считал, что остров назван в честь некоего загадочного Ивана Вайгача.
Загадки, оставшиеся без ответа
Сам Фёдор Литке, опровергая все эти фантастические построения, честно признавался, что истинного происхождения не только слова «Вайгач», но и других северных топонимов — Колгуев, Нокуев, Кильдин — он не знает. Он высказывал мудрое предположение, что это, скорее всего, «остатки языков, истребившихся вместе с народами, которые говорили ими». Эта мысль и сегодня кажется одной из самых разумных.
Читать подобные исторические гипотезы, конечно, забавно. Но, с другой стороны, это заставляет задуматься: а сильно ли изменился подход с тех пор? Современные исследователи порой оказываются в том же тупике и строят столь же шаткие догадки.
Например, в авторитетных источниках до сих пор можно встретить версию, что остров Колгуев назван в честь рыбака Ивана Колгуева. Поразительное совпадение: Витсен искал Ивана Вайгача, а современные гипотезы нашли Ивана Колгуева! Такая однообразная логика наводит на размышления.
Бесспорно, и в наше время учёные порой выдвигают теории, которые, будучи строго научными по форме, могут оказаться столь же далёкими от истины, как и попытки голландцев найти свои корни в ненецком слове или превратить Болванский Нос в «Ваятельский».