В социальных сетях мне встретилось одно любопытное изображение — объяснительная записка, адресованная митрополиту от группы священников, которые публично выразили несогласие с возобновлением политических репрессий в нашей стране. Текст этого документа я привожу ниже.
Хочу сразу отметить: мужество этих священнослужителей вызывает у меня глубокое уважение, и суть их обращения заслуживает самой серьёзной поддержки... но сейчас я хочу обратить внимание на другую деталь.
Что скрывается за громкими титулами?
Официальное обращение к иерарху в церковных документах построено на таких витиеватых формулировках, что это заставляет задуматься. Речь идёт не столько о моральном облике авторов (хотя и это вопрос), сколько об их психическом состоянии. Кто и зачем придумывает подобные словесные конструкции?
Во-первых, эти титулы практически невозможно произнести вслух — они слишком громоздки и неестественны.
Во-вторых, такая форма обращения совершенно не соответствует христианской идее скромности. Если говорить мягко, это выглядит как проявление гордыни — причём не просто как один из грехов, а как его наивысшее, апофеозное воплощение.
В-третьих, сочетание слов местами кажется просто нелепым, а иногда и тавтологичным — как будто авторы стремились впечатлить объёмом, а не смыслом.
Традиция или болезнь системы?
Конечно, можно предположить, что это лишь дань исторической традиции, что такие обращения использовались веками и теперь просто механически переносятся в цифровые шаблоны. Но проблема гораздо глубже.
Дело в том, что эта «форма» живёт не только на бумаге — она укоренилась в сознании, в сердцах и в самой сути тех, кто сегодня определяет курс Русской Православной Церкви. И она идеально сочетается с другими тревожными симптомами: роскошными резиденциями, дорогими аксессуарами и циничными высказываниями некоторых иерархов, которые, судя по всему, искренне верят в свою богоизбранность и исключительность.
Когда видишь такое, становится не столько смешно, сколько по-настоящему грустно. Потому что за этими словами стоит определённое мировоззрение — и оно, увы, всё чаще расходится с духом первоначального христианского учения.