Взгляните на эту индийскую женщину — её формы можно назвать пышными, но в этом есть особая, тёплая привлекательность. Она излучает ту самую мягкость, которая в её культуре считается проявлением здоровья и благополучия. А теперь представьте европейку с аналогичным типом фигуры. Возможно, она так же добра душой, но восприниматься она будет уже совершенно иначе.
Эстетика, продиктованная традицией
Мне хочется обратиться к тем, кто ратует за абсолютную натуральность и независимость от стандартов: не кажется ли вам, что в этом стремлении мы иногда упускаем из виду глубоко укоренённые, культурно обусловленные каноны красоты? Особенно когда речь идёт о женской эстетике, которая веками формировалась в рамках конкретных традиций.
Два мира — два идеала
Для индийской культуры полнота, мягкие складки, округлость линий — это не просто норма, а часто воплощение идеала, воспетого в музыке и поэзии. Это «Джими Джими, Ача, Ача» — символ изобилия и жизненной силы, притягательный для мужчин этой культуры. Однако европейский взгляд исторически сформировался на иных принципах.
Да, западное искусство знало свои эталопы пышности — вспомните Рубенса или Кустодиева. Но они воспевали именно свой, локальный идеал, пропитанный духом своей эпохи и своего общества. Знаменитый французский шарм, к примеру, — это сложный сплав изящества, ухода, стиля и кокетства. Он плохо сочетается с лозунгом «принимай меня полностью натуральной», потому что сама его суть — в искусном, культурно одобренном преображении.
Движение «бодипозитив» и национальная идентичность
Отсюда и моё сомнение: не противоречат ли радикальные течения вроде «бодипозитива», отрицающие любые каноны, не только естественным предпочтениям многих мужчин, но и самой национальной идентичности? Мне кажется, они могут лишать культуру её уникальной «изюминки», того особого кода красоты, который отличает одну традицию от другой.
Конечно, сердцу, как говорится, не прикажешь. Чувства и влечение — вещи иррациональные. А возможно, современным мужчинам просто приходится мириться с новыми правилами, поскольку выбора, как я уже рассуждал в одной из предыдущих статей, становится всё меньше.