На собственном опыте ведения канала я заметил поразительную закономерность: материалы, посвящённые церковной тематике, собирают в сотни раз больше просмотров и откликов, чем даже самые живописные репортажи о тайских пляжах или советы для путешественников. Почему-то история про очередного священнослужителя на дорогом внедорожнике задевает людей куда сильнее, чем новость о миллиардных хищениях в силовых структурах или фальсификации на выборах. Даже откровенные фотографии, которые обычно гарантируют внимание, проигрывают в популярности обсуждениям церковного стяжательства.
В чём же причина такого ажиотажа?
Ведь реально воцерковлённых людей, для которых вера — не просто традиция или повод для купели на Крещение, — не так уж много. Да, суммы пожертвований и строительства храмов впечатляют, но, объективно говоря, тот же крупный бизнес или шоу-бизнес вращают куда большие деньги. Новые церкви, конечно, меняют унылый пейзаж спальных районов, но разве это объясняет такой накал страстей?
У меня сложилось стойкое впечатление, что эта волна критики — не совсем стихийна. Её словно бы «назначили», сделали социально одобренным объектом для народного негодования.
Три причины, почему РПЦ стала «церковью для битья»
Во-первых, людям жизненно необходим громоотвод. Жизнь у многих серая, тяжёлая, без радужных перспектив. Накопившееся раздражение, привычка к крепким выражениям — всё это требует выхода. И критика РПЦ становится таким безопасным, социально приемлемым способом выпустить пар.
Во-вторых, РПЦ — идеальный кандидат на эту роль по своей структуре. Она как тот самый громоотвод на крыше: и часть общего «здания» государственной системы, глубоко в неё интегрирована, допущена к «телу» власти и ресурсам, но при этом формально от государства отделена. Удобно всем. Это напоминает старый советский принцип: над секретарём обкома шутить нельзя, а над заведующим магазином — пожалуйста. Нынешние церковные иерархи — продукт той же школы, с тем же опытом и мышлением. А главное — налицо очевидный диссонанс: проповедь смирения и нестяжательства на фоне роскошных часов, машин и особняков. Это противоречие бросается в глаза и даёт неиссякаемую пищу для критики.
В-третьих, для Церкви такая роль — в каком-то смысле исторически предопределена. В её основе лежит идея жертвенности, принятия страданий. Получается, она «жертвует» своим имиджем ради стабильности всей конструкции.
Безопасная мишень
И последний, но ключевой момент: Церковь в этой ситуации практически беззащитна. Она не может дать жёсткий ответ, прижать критиков административным ресурсом или завести уголовное дело — в силу той самой формальной отделённости от государства. Это вам не похоронный бизнес расследовать, где можно нажить серьёзных врагов, или писать про могущественных олигархов, которые умеют больно лягнуть в ответ. Высшие иерархи могут пробурчать что-то в бороду, пожаловаться «наверх», но в итоге будут терпеть и продолжать выполнять свою роль: носить дорогие часы, пользоваться яхтами и... принимать на себя удар общественного негодования.
Такая уж работа.