Я двигаюсь по подземелью размеренно, словно механический робот; мокрый песок с хлюпающим звуком засасывает мои сапоги — этот ритмичный шум можно использовать как метроном для отсчета секунд. Свет от китайского фонаря с трудом пробивает густую тьму. Я поставил себе задачу, которой посвящу следующие пять минут жизни: пройти пятьдесят метров от палатки к ручью и обратно, чтобы набрать воды в три кружки. Сейчас, наверное, выгляжу как поросенок в удачный день: весь покрыт толстым слоем глины и испачкан песком. Но разглядеть это можно, только если направить на меня луч фонаря.
– Быть просто грязным — это одно. А если этот замызганный человек придет в одном сапоге и одном носке? — гид-спелеолог Володя с явным удовольствием подхватывает тему.
Если бы здесь можно было щелкнуть выключателем и зажечь свет, мы бы увидели, как Володя стоит, размахивая беспомощной ногой в носке. Около шести минут (включая дорогу) мы тратим на спасение товарища.
Хроногнозия: внутренние часы человека
Считается, что человек обладает врожденной способностью оценивать продолжительность временных промежутков — для этого феномена даже придумали не самое благозвучное греческое слово «хроногнозия». Существует научное мнение, что при некоторых психических расстройствах, например шизофрении, пациент полностью теряет чувство времени. А если ты здоров, твои внутренние часы должны тикать четко и точно. Но у меня на этот счет свой опыт.
В пятнадцать лет время для меня тянулось мучительно медленно, как затянувшийся мирный процесс на Кипре. Я тогда мечтал поскорее стать знаменитым рок-музыкантом. Сегодня вспоминаю это ощущение с недоумением. В обычной жизни все иначе! Просыпаешься утром и сразу погружаешься в череду мелких, часто бессмысленных дел: одновременно выбираешь в интернете кровать, ищешь рабочую информацию, уговариваешь сына сходить на ушу, споришь с другом о системе дренажа и планируешь новогодний отпуск.
Ученые утверждают, что «чувство времени» у человека формируется из внутренних и внешних источников: благодаря ритмичным процессам в организме (дыхание, сердцебиение) и за счет обработки информации из внешней среды (изменение освещенности, температуры). Я бы добавил, что попытаться услышать свое внутреннее чувство времени посреди рабочего дня в мегаполисе — все равно что слушать концерт Юрия Башмета в доменном цеху Череповецкого металлургического завода.
Французский исследователь Мишель Сифр изучал это философско-физическое явление, уходя на месяцы в одиночку под землю (без часов). В 1972 году он провел в изоляции 205 дней (на поверхности дежурили, вниз протянули телефон). Он полагался только на свои внутренние часы. Первый месяц он легко соблюдал суточный ритм, но потом график «поплыл»: к концу эксперимента его день длился то 28, то 48 часов. Не исключено, что это было связано с психологическими проблемами Сифра (после возвращения на поверхность ему пришлось обратиться к психологам).
Пинега: край лесов и пещер
В двухстах километрах от Архангельска течет широкая река Пинега, стоят вековые деревья.
Люди здесь, конечно, есть — например, в поселке Пинега живет 3225 человек. Это поселение существует в лесах с XI века; сюда, к примеру, сослали князя Василия Голицына, фаворита царевны Софьи (здесь он и умер в 1714 году). Но кроме пенсионеров и заброшенных монастырей здесь ничего нет, даже железной дороги. Земля пронизана карстовыми пустотами, и строить что-то серьезное нельзя — все провалится.
До этого царства Аида мы добирались от Архангельска по грунтовке на попутной машине. Пинежанка Алена, которая ехала с нами, описывала местные условия:
– Общественный транспорт к нам не ходит, есть частная маршрутка два раза в день. А осенью я ехала из Архангельска часов восемь, дорогу размыло. Рассчитывайте на то, что можно сильно задержаться — вдруг с неба снова польет.
Через четыре часа пути мы вывалились из машины где-то среди березовых стволов. Гид-спелеолог Володя, привычно свернув в кусты, зашагал через поваленные деревья. Минут через сорок мы стояли на холме, у подножия которого в склоне виднелась дыра диаметром метра в два — вход в пещеру.
Володя в такие дырки проникает уже лет тридцать — начал заниматься спелеологией еще в конце 1990-х, был членом местного клуба, ездил по Пинежскому району в экспедиции, кропотливо зарисовывал карты подземных ходов:
– Вся эта спелеологическая деятельность в нашей стране тогда уже угасала.
Закончив фразу, Володя начинает петь:
– Вече-еер спрятался за крышу-у, в тишине звучат шаги, может ты меня услышии-ишь...
Ровно в шесть часов вечера мы лезем в пещеру под песню Юрия Визбора в исполнении спелеолога. Фотограф Ваня исчезает под землей, успев сделать мне страшные глаза, — бардов он не любит.
Я толкаю перед собой рюкзак и лезу тоже. Мы протискиваемся по узкой каменной щели друг за другом, ползем вниз, карабкаемся вверх и снова еле-еле пролезаем куда-то. Ощущения такие, словно при выключенном свете ползешь под длинной чередой диванов и кроватей, причем пол в этой комнате то поднимается вверх на 60 градусов, то критически кренится вниз.
И вдруг, бам — выпадаем в небольшую пещеру.
– Нет, тут неуютно будет. Дальше давайте, — комментирует Володя, ложится на живот и исчезает в очередной дыре. Проползав еще минут двадцать, мы оказываемся в месте, которое полностью удовлетворяет нашего коллегу: пространство сто на сто метров, высота потолка — около пяти.
Грот «Холодный»: наш подземный дом
Знакомьтесь, это грот «Холодный» пещеры «Голубинская-1». Тут нет никаких сталактитов и сталагмитов; сверху нависают здоровенные каменные глыбы, стены кривые, словно их грызли огромные мыши. Тут и там выпирают куски породы, похожие на заготовки ленивого скульптора: вот он пытался выдолбить в желтоватом камне огромные головы неизвестных существ, но бросил занятие на полпути. Пол залит водой, ручей делит грот ровно на две части: на одном берегу относительно ровное пространство, на другом свалены в кучу с десяток камней высотой по пояс каждый.
Чертыхаясь и подсвечивая друг другу фонариками, выбираем наиболее сухой пятачок между стеной и ручьем, ставим палатку. Потом зажигаем с десяток свечей и пытаемся фотографировать. Голос Володи отражается от стен.
Воздух в пещере пропитан влагой и холодом, но запахов тут нет. Потому что нет жизни. В 2000 году в «Голубинской-1» обнаружили лягушек, которые каким-то образом адаптировались к жизни в кромешной темноте — впрочем, мы этих героических земноводных не встретили. Периодически здесь находят рачков-бокоплавов, которых, очевидно, воды заносят откуда-то с поверхности. Вот, собственно, и все.
– Туристов сюда тоже периодически заносит, точнее, я их сам привожу — без ночевок, конечно. Последний раз я ночевал в пещерах лет двадцать назад: мы ползали неделю, изучали и на поверхность не поднимались. Тут, конечно, забываешь, какой сегодня день недели, — рассказывает Володя.
– Да у меня и наверху такое бывает: работаешь-работаешь и забываешь, какой день недели. А потом — раз — и уже осень, лето прошло, а с детьми так в поход и не сходил, хотя обещал... — для экономии мы выключили фонарики, и от Ивана в пещере остался только голос. Вскоре мы устраиваем скромный ужин: лучи фонарей пляшут на тушенке и бородинском хлебе.
Эксперимент со временем
Прошла еще пара часов. Мы обсудили все, что можно, сидим и думаем каждый о своем. Вокруг густая, как черный крем для обуви, темнота. И тишина, которая забирается в уши, как вата. Ко всему этому добавляется ощущение того, что наверху — только толщи земли и бесконечный лес.
А время здесь и не пытается сбежать, застыло неподвижно. Тут-то я и отправляюсь за водой с тремя кружками. Около минуты до ручья и еще столько же обратно: я отчетливо ощущаю эти две минуты, которые, словно деньги из кошелька, осознанно трачу на то, чтобы набрать воды. Чуть позже мы с Ваней решаем вслепую замерить отрезки времени.
– Поехали! Скажешь, когда кончатся пять минут, — говорю я и отдаю часы Володе. Мы с Ваней сидим молча и светим друг на друга фонарями. Фотограф сдается первым.
– Ну все, готово, прошло, — уверенно сообщает он. Чуть позже я тоже подаю сигнал.
– Ага, твои, Антон, внутренние часы отстают почти на полторы минуты. А у Вани на 40 секунд спешат! — резюмирует Володя.
В этом вакууме меня начинает клонить в сон уже в 9 вечера (прямо как в детстве, после «Спокойной ночи, малыши»), хотя обычно я укладываюсь не раньше 11. Залезаю в палатку, укутываюсь в спальник, за мной следуют и Ваня с Володей. Долго не могу уснуть, ворочаюсь, кажется, прошло два часа, но потом гляжу на часы — нет, всего сорок минут.
Возвращение в мир скорости
Позавтракав и собрав палатку, мы вылезаем из пещеры и по лесу добираемся до деревни Красная горка: дома заколочены, на горизонте чернеют развалины монастыря, покосившийся столб указывает куда-то в сторону Норвегии.
Я включаю телефон, он услужливо находит сеть и начинает натужно блямкать. «Сейчас узнаю...» — пишу я в ответ на сообщения. Тут же делаю несколько звонков: минуты, постепенно ускоряясь, несутся вперед.
А где-то в пещере рачок-бокоплав крепко держит своими ногочелюстями остановившееся время.
Другие наши истории и фото – на канале Вани Дементиевского, моего друга и напарника по путешествиям.
Zorkinadventures. Мужской опыт и истории. Рассказы о вещах, местах, событиях и героях. Подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить свежие публикации!Присылайте свои истории на Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.