Мой путь из Москвы в Санкт-Петербург лежал через поезд №135, следующий из Махачкалы. Выбор оказался фатальным — очень скоро я осознал, почему этот состав заслужил репутацию самого неудобного на данном маршруте.
Почему он худший
Годом ранее я уже анализировал поезда между двумя столицами, и состав №135 уверенно занял последнее место в моем личном антирейтинге, что подтверждалось и низким баллом 6.8 на Туту.ру — самым скромным среди всех поездов этого направления.
Этот поезд формируется в Дагестане и обслуживается Северо-Кавказским филиалом ФПК, а его бригада — местные проводники. В Москве он стоит на Курском вокзале, причем в день моей поездки его загнали на удаленную платформу, обычно отведенную для электричек, так что попасть к нему можно было лишь через узкую калитку.
В списках не значился
Я подошел к вагону за четверть часа до отправления. Проводники, вооруженные не планшетами, а бумажными списками, никак не могли отыскать мою фамилию, несмотря на пройденную электронную регистрацию. Меня передали «по цепочке»: уличная проводница поручила разбираться своей коллеге внутри вагона. Та, увидев билет в мобильном приложении, лишь развела руками — по ее словам, она впервые сталкивается с такой формой и ей нужен распечатанный бланк.
Она сфотографировала экран моего телефона и отправила снимок начальнику поезда в WhatsApp. Ответа не было. Поскольку время поджимало, я предложил все же позвонить. После одобрения по телефону проводники устроили долгую проверку, выясняя, положено ли мне постельное белье — такой информации в их списках тоже не оказалось.
Вагон внешне был не старым: биотуалеты и кондиционер присутствовали, но розеток у каждого места еще не было. Основной контингент — пассажиры из Махачкалы, уже уставшие за двое суток пути. По их виду было ясно: оставшиеся семь с половиной часов они воспринимают как финальный рывок и мысленно уже готовы сдавать белье.
Помимо нескольких женщин с детьми, в вагоне преобладали мужчины. Часть из них открыто пила пиво, игнорируя запрет, в воздухе витал запах табака. Воцарилась та самая, давно забытая мной, атмосфера плацкарта: духота, громкие разговоры, шум от гаджетов, включенных без наушников, и не самые приятные ароматы. Создавалось впечатление, что в Москве сел только я.
Борьба за право дышать
Мое нижнее место (не боковое) занимал бородатый мужчина в майке, с татуировками, горячо споривший с женщиной с боковой полки о происхождении аварцев. Он настаивал на их европейских корнях, а она, представившись историком и путешествуя с ребенком, утверждала, что предки были дикими племенами. Мужчину это задевало.
Я вежливо попросил освободить место и застелил белье. Обстановка в вагоне оставляла желать лучшего: мусорные баки переполнены, туалеты выглядели так, что заглядывать туда не хотелось. Никаких контрольных листков об уборке, как в некоторых современных поездах, здесь и близко не было. Скоро стало понятно, что пассажиры курят в туалетах, открывая окна. Я вспомнил статистику, как рейсы «Победы» в Махачкалу часто сажали в других городах именно из-за нарушений запрета на курение.
Вскоре после отправления мой сосед достал пиво, а я заказал чай. Проводницы еще дважды переспросили меня, до какой станции я еду. Попутчики переглянулись: «Неужели они даже билеты не смотрят?».
Градусник показывал +20, но верить этому не приходилось. Никто в вагоне не накрывался одеялом, все были в майках, а дышать было нечем. Я обратился к проводнице с просьбой включить вентиляцию, но она парировала: «А у нас не жарко, всего +20».
Мне пришлось объяснять, что, во-первых, я в эти показания не верю, а во-вторых, даже при +20 пассажирам нужен кислород, и по правилам вентиляция должна работать на всем протяжении пути. Сотрудница ФПК немного поупрямилась и предложила открыть окно (что в середине января — идея так себе).
После моих настойчивых требований вентиляцию все же включили. Соседи подтвердили, что всю дорогу было душно, но жаловаться не стали. Когда потянуло свежим воздухом, я вставил наушники, чтобы заглушить гул, и попытался заснуть.
Ночные хождения
Около полуночи, уже после Твери, когда свет погас, я проснулся от того, что мои соседи-спорщики устроили ужин. Снова стало душно.
Я во второй раз пошел к проводнице, но она заявила, что уже проветривала, и что люди, мол, жалуются на холод. При этом пассажиры по-прежнему ходили в майках и лежали без одеял. Добившись своего, я снова попытался уснуть, но около часа ночи, когда все, наконец, утихомирились, проводники внезапно врубили свет на полную мощность.
Вагон начал просыпаться, люди в недоумении смотрели на часы. Ребенок заплакал. «Эй!» — закричали пассажиры. Проводница, осознав оплошность, выключила свет, и все снова стали засыпать.
После Бологое я в третий раз отправился на поиски свежего воздуха. Проводница, словно назло, включила вентиляцию на максимум, и стало по-настоящему холодно. Женщина с боковой полки начала жаловаться, что заморозят ребенка. Я позвонил начальнику поезда по номеру с визитки у купе проводника и попросил прийти и разъяснить подчиненным, как пользоваться системами вагона. Начальница явилась, пыталась убедить меня, что все в порядке, градусник исправен и показывает +20, и что весь вагон против вентиляции (вон, женщина же жалуется!). Я напомнил ей о правилах, после чего она предложила перевести меня в купейный вагон.
Пока мы шли по составу, я заметил, что в трех-четырех плацкартных вагонах, мимо которых мы проходили, с воздухом было получше, а в купейном, куда мы в итоге попали, царил идеальный микроклимат, и вентиляция исправно работала.
«Скажите, вы понимаете разницу между температурой и содержанием кислорода? Что происходит, когда в замкнутом пространстве дышат 54 человека?» — спросил я у начальницы, пытаясь провести краткий ликбез.
«Да я все понимаю, но что делать, если они жалуются на холод? Мне проще вас отселить», — таков был ее логичный, с ее точки зрения, ответ.
Весь имидж коту под хвост
Поскольку мое белье осталось в плацкарте, а второй комплект мне не полагался, проводница выдала мне чистую тканевую салфетку (вроде скатерти), чтобы я мог хотя бы подложить ее на подушку, и уложила спать в купе, где ехала вторая проводница из этого же вагона. До прибытия оставалось чуть больше двух часов.
Лежа там, я размышлял о том, что РЖД может вкладывать миллиарды в новые вагоны и создание позитивного имиджа, но один такой поезд легко перечеркивает все усилия. А ведь подобных составов, увы, немало.
...Хотя, стоит признать, если бы я изначально выбрал не тот самый плацкартный вагон №4, а купейный, куда меня в итоге перевели, эта история могла бы быть совсем другой. Тамошняя проводница была вежлива и обходительна, а ее коллега, с которой я ехал, утром с воодушевлением рассказывала о красотах Дагестана.
В ужасное время — в пять утра, за 40 минут до открытия метро — наш поезд прибыл на Московский вокзал Петербурга. Путешествие завершилось.
К слову, в обратном направлении этот поезд преодолевает путь от Петербурга до Москвы за рекордно долгие 11 часов 20 минут, делая 13 остановок, семь из которых — технические.