Покорители полюсов, герои книг Джека Лондона на бескрайних просторах Аляски — все они полагались на силу и выносливость ездовых собак. Вместе с фотографом Ваней Дементиевским я отправился в финскую Лапландию, далеко за полярный круг, чтобы на три дня погрузиться в мир белого безмолвия и познакомиться с невозмутимыми аляскинскими хаски.
Неожиданные детали экспедиции
— Мы покакали, — обернулся я к Ване, когда стало ясно, что трехлетний Малик справил нужду, и наше путешествие может продолжиться.
— Мы тоже все! — отозвался Ваня, чьи нарты замыкали наш караван.
Целый день нас окружали лишь звуки собственного дыхания, свист ветра и изредка — перебранка собак на бегу. Заснеженные ветви деревьев тянулись к нам, словно щупальца осьминога, выглядывающие из тарелки с манной кашей. Эта «каша» ослепительно сверкала в редкие солнечные лучи. Глядя на эту красоту, я не мог не задуматься: почему Джек Лондон, так вдохновенно писавший о ездовых собаках, ни словом не обмолвился об этой прозаической, но важной детали? Ни строчки о том, что суровые покорители Севера вынуждены были постоянно следить за «двигателями» своей упряжки!
Одна из собак повредила лапу.
Между тем, это тревожное ожидание «выхлопов» не только снижает пафос экспедиции, но и повышает риск для нас, новичков-каюров, оказаться в сугробе. Когда одной из собак приспичит, слаженность упряжки рушится: одни псы притормаживают из солидарности, другие рвутся вперед — и нарты может занести в сторону. По правилам, в такой момент нужно кричать «Go-go!», подбадривая животных, но мы с Ваней каждый раз тактично останавливались.
Я и Малик.
Начало пути
Перенесемся на три дня назад. Январь, десять утра, окраина саамской деревни Хетта в трехстах километрах за полярным кругом. Рассвет только наступил, а темнеть начнет уже к обеду.
Вот стоят наши нарты, похожие на большие деревянные сани. Мы натерли полозья лыжной мазью и теперь бродим по территории питомника: несколько домиков для туристов, а чуть дальше — ряд будок и вольеров, где живет около сотни аляскинских хаски.
В пути.
«Ездовые собаки неприхотливы, поэтому их и в мороз держат на улице: хаски привязаны длинными поводками, в паре метров — будки, но заходят они туда редко», — рассказывает 35-летний Карл, наш проводник и каюр на головных нартах. Карл уже не первый год приезжает на зиму в Финляндию из Новой Зеландии, чтобы работать с собаками: «Вообще-то я строитель, дома у меня жена и двое детей. Но собак очень люблю! Жена отпускает, как видишь».
Мир ездового спорта
Езда на собачьих упряжках — древний и популярный вид спорта. Чаще всего это традиционные снежные гонки. Например, в России ежегодно проходят «Волга Квест» (420 км по Татарстану, Самарской и Ульяновской областям) и легендарная «Берингия» (1100 км по Камчатке). Но снег нужен не всегда: есть и бесснежные дисциплины — каникросс (собака тянет за собой бегущего спортсмена), байкджоринг (буксировка велосипеда) и картинг (буксировка карта).
Аляскинские хаски были выведены на Аляске в конце 1880-х, во времена золотой лихорадки, когда потребовались особо выносливые собаки. В селекции участвовали волки, ирландские сеттеры, немецкие овчарки и, конечно, сибирские хаски. «Аляскинцы» до сих пор не признаны отдельной породой, и понятно почему — внешне они очень разные. Вот серый Джимми, там черный Никсон, рыжеватый Пол… Но все они демонстрируют независимый характер и северную сдержанность.
Собаки не выказывали особой радости, когда мы их гладили. Но стоило отвязать хаски и повести к нартам, как пес приходил в невероятное возбуждение — прыгал, скулил, рвался с поводка. Казалось, они безумно рады наконец-то приступить к работе и потащить нас, людей, сквозь глухие леса. Чем-то это напоминало профессиональных спортсменов, которые всю жизнь готовились к Олимпиаде и вот-вот выйдут на старт.
Одну за другой мы запрягали хаски в цуговые упряжки, парами друг за другом. На каждое животное надевали мягкую шлейку (алык), которую крепили к потягу — длинной веревке, идущей к нартам. Малик, Красавчик, Толстяк, Шоколадка… Я сбился со счета. В каждой упряжке по шесть собак — это облегченный вариант, ведь с собой мы взяли только спальники, горелку, еду и сено для подстилки собакам на ночь.
Северное сияние появилось на небе ночью.
«Бывает и по 18 собак в упряжке, если груз тяжелый. Но управлять такой процессией сложно», — поясняет Джемма, тоже работница питомника. Ей 20, она прилетела из Австралии: «Обожаю собак и снег! У нас дома ничего подобного нет!»
«Ну что, поехали? Вперед!» — кричит Карл. Наши нарты вылетают со скоростью около 8 км/ч. Позже мы будем двигаться примерно так же, лишь в глубоком снегу замедляясь до 3 км/ч (если верить GPS). Обычно туристы заказывают однодневные прогулки. Но мы решили пройти широким кругом около ста километров по окрестным лесам, и на это уйдет не меньше трех суток.
В пути
В нартах едут стоя, вот так мы и несемся по морозному воздуху: по ледяным руслам рек, через белоснежные озера, вверх на холмы, входя в повороты. Сначала учимся тормозить. У нашего транспорта целых три тормоза: стояночный якорь (его вбивают в землю), мягкий резиновый коврик (его бросают на трассу, чтобы сбавить скорость) и жесткая железная дуга, которая впивается в дорогу. Переборщив с нажатием, я вылетаю на обочину.
Ночевка.
«Малик! Красавчик! Шоколадка! Этот, как тебя там!» — кричу я вслед своим собакам, бегу за ними, утопая и поскальзываясь в снегу. Но они бодрой рысью скрываются за поворотом. Хорошо, что впереди Карл, и он перехватит мою упряжку.
Проходит пара часов, и за очередным поворотом я вижу Ваню, который деловито вытаскивает свои сани из сугроба. «Задумался, не вписались в поворот, стал тормозить… Короче, плотно познакомился с елкой, теперь плечо болит…» — поясняет фотограф.
Останавливаемся перекусить. Нас окружает мороз в –32 градуса, воздух потрескивает. Собакам насыпаем сухой корм, себе на горелке разогреваем тыквенную похлебку — вливаем ее в остолбеневшие организмы, с трудом шевеля замерзшими губами. Хлеб превратился в настоящий кирпич — хоть сейчас строй крепость.
Карл, отгрызая кусок от «кирпича», ведет светскую беседу: «Упряжка — это стая со строгой иерархией. Главный — человек, он управляет через своих заместителей, вожаков». Вожаки — те собаки, которые лучше слушаются команд и устойчивы к стрессу, их ставят впереди. Ты командуешь «Вперед!», «Направо!», «Налево!», «Стой!», и вожаки удивительно точно реагируют. А самая тяжелая работа достается «мужикам» ближе к нартам — они поглупее, но сильны и выносливы.
Земля саамов
Лапландия — регион в Северной Европе, поделенный между Норвегией, Швецией, Финляндией и Россией. Коренное население — саамы, народ финно-угорской группы. В основном это плоскогорье, покрытое речными долинами, озерами и сосновыми лесами. Местные считают Лапландию родиной Санта-Клауса и его национальных версий — нашего Деда Мороза, саамского Мунь Каллсы и других.
В четыре часа уже темно, светит луна. Мы прошли километров 30 и устраиваемся на ночлег в летнем домике посреди заснеженного леса. В теплое время сюда приезжают туристы, а сейчас мы с трудом откапываем от снега крыльцо. Собаки укладываются на сене, мы же разжигаем внутри маленькую железную печь. Теплеет — термометр показывает уже –27.
Сияло всю ночь.
«Надо бы выйти, посмотреть, что там можно сфотографировать ночью. Но если я сейчас вылезу из спальника, потеряю последние крохи тепла. А я нежное и ранимое существо, пусть и больших размеров», — ноет Ваня. И не скажешь, что когда-то он служил охранником в колонии строгого режима в Коми. Мы медленно засыпаем, а в окно проникают зеленые отсветы северного сияния.
Просыпаемся в шесть утра, чтобы снова отправиться в путь.
Медитация в движении
Путешествие на собачьей упряжке — занятие монотонное. Часами просто стоишь, терпишь обжигающий холод, который пробирается под одежду, и смотришь вперед сквозь лыжную маску. Иногда на подъемах соскакиваешь и бежишь рядом, держась за нарты, — чтобы помочь собакам. Пару раз на пути попадается олень; его рога мелькают между деревьев, наши «моторы» лают и норовят свернуть с маршрута, но Карл строгим криком осаживает их.
Периодически я развлекаю себя пением под аккомпанемент ветра и скрипа полозьев. Хаски прослушивают несколько ремиксов на тему «Осенний поцелуй после жаркого лета», раз пять приветствуют лаем строки «А я и не знал, что любовь может быть жестокой». На словах «…А сердце таким одиноки-и-и-им» Красавчик, кажется, сочувственно оглядывается на меня.
Похоже, словно грызешь кирпич.
А на третий день приходит ощущение глубокой медитации: словно погружаешься в транс, несясь по белоснежной пустыне, изредка ныряя в лес. Мысли удивительно упорядочиваются. Я подробно и без суеты размышляю о судьбах родины, собственном детстве и почему-то о преимуществах двухтактных двигателей. Вспоминаю фотографию Руаля Амундсена, покорившего Южный полюс на собаках: теперь понятно, почему у него такое спокойное, отрешенное лицо. Мы-то едем всего ничего, а он предавался этой медитации 99 дней!
Именно тут, посреди замерзшего озера с труднопроизносимым финским названием, я по-настоящему проникся уважением к хаски. Фраза «Собака — друг человека» перестала казаться шутливой и снисходительной. Собака — не то существо, что выпрашивает сосиску или нежится на ковре. Это надежный и преданный друг, готовый безропотно тащить тебя по морозу многие километры, ночевать на снегу, а наутро снова рваться вперед.
Покорители полюсов, герои Джека Лондона, — теперь я знаю, как проходили ваши путешествия. Входишь в поворот, пытаясь не вывалиться, Толстяк в это время норовит на ходу сделать лужу, а ты притормаживаешь и начинаешь новый куплет: «Белые розы, белые розы — беззащитны шипы...»
Специально для Men's Health Russia.
А вот блог Вани Дементиевского.
Zorkinadventures. Мужские истории. Рассказы о вещах, удивительных местах, событиях и героях. Подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить свежие публикации!Присылайте свои истории на Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.