В прошлой статье я делился историей нашей неудачной попытки войти на яхте в губу Восточной Камбальницы у берегов Канина. В итоге мы бросили якорь в единственном более-менее глубоком месте между двумя отмелями, твердо решив убраться оттуда с первым же утром. «Лучше бы я с таким же упорством пытался зайти в устье реки!» — корил я себя, но момент был упущен, да и энтузиазм поугас. К тому же, синоптики обещали ухудшение погоды, а в каких-то 140 километрах на юго-востоке лежала Индига — деревня с магазинами, стоящая на безопасной реке. И я точно знал, что там можно раздобыть немного бензина. Выбор был очевиден: срочно двигаться в Индигу!
Туманное утро и роковое решение
Утром всё вокруг окутал густой туман. Видимость была настолько скверной, что я не видел даже берега ближайшего островка. Сначала я засомневался, стоит ли идти по опасному узкому проходу в таких условиях. Но я быстро отогнал сомнения: у меня был вчерашний трек на картплоттере, и если точно его повторить, мы сможем выбраться по извилистой протоке, скрытой сейчас под водой.
Коварство техники и потеря ориентации
Но не всё было так просто. Любой картплоттер работает с небольшой задержкой. В моей самодельной системе она составляла около трёх секунд. Я не придал этому значения и не пытался это исправить. А ведь за три секунды можно сбиться с курса и оказаться на мели.
Первые несколько сотен метров прошли легко: нужно было просто держать курс по магнитному компасу. Но потом путь усложнился: нужно было обойти препятствие, сделав несколько поворотов, и вернуться на прежнюю линию. Без видимых ориентиров в тумане у меня началась паника: я то слишком сильно поворачивал, то слишком резко пытался вернуться. Вскоре я с ужасом осознал, что полностью потерял ориентацию. Эхолот показывал то 3 метра под килем, то 1.5, то 2, но я не понимал, куда плыть, чтобы вернуться в безопасную протоку. Ветер, волны и течение сносили нас в сторону. И вот настал закономерный финал: яхта с силой ударилась о дно, потеряла ход, накренилась, а волны начали загонять её, беспомощную и лежащую на борту, всё дальше на отмель.
Осознание катастрофы
Описываю я это сейчас спокойно, но в тот момент для меня это было одним из самых страшных сценариев. Я допустил чудовищную ошибку, которую осознал только сейчас: мы снялись с якоря в начале отлива, на самой полной воде, и теперь глубина вокруг неумолимо уменьшалась. Наше положение с каждой минутой ухудшалось не только из-за волн, затаскивавших яхту дальше на мель, но и из-за уходящей воды. А наша яхта с грузом весит больше трёх тонн — если бы она полностью обсохла, никакими человеческими силами её было не сдвинуть.
Хорошо, если до прилива не усилится ветер. А если усилится? Если волны станут больше? Тогда нас закинет ещё дальше, и даже прилив не поможет. А если шторм? Яхту начнёт бить о песчаное дно, может опрокинуться, сломать мачту, оторвать всё, что выступает. Вода хлынет внутрь, и через несколько часов она превратится в привычный для этих мест ржавеющий остов, замытый в песок. А мы останемся одни среди холодного моря и бескрайних песков.
Спасательная операция
Первые секунды я был в шоке. Но вариантов действий было немного. Вернее, всего один. Я выхватил якорь из рундука и велел Наташке разматывать фал, пока я на байдарке попытаюсь завести якорь на глубокое место, чтобы потом вытянуть яхту. К счастью, это удалось сделать быстро и слаженно.
Что дальше? Все руководства предписывают создать крен для облегчения снятия с мели, но у нас на это не хватало сил. Тем более яхта и так уже лежала на борту. Единственной надеждой были волны: некоторые из них всё ещё приподнимали корпус над дном, и в эти моменты яхта ненадолго оказывалась на плаву.
Сначала я подумал прицепить якорный канат к фалу стакселя и тянуть за топ мачты, чтобы увеличить крен. Но стоило натянуть канат, как стало ясно: якорь лежит слишком близко, и я просто выдерну его. Оставалась старая добрая шкотовая лебедка. За неё мы и принялись, проклиная тот день, когда решили сюда зайти.
Борьба за спасение
Работа продвигалась мучительно трудно. Порой казалось, что яхта не двигается с места, но канат, постоянно путаясь и закусывая, понемногу выбирался. Я заметил, что он уходит не в ту сторону, что вначале. Это означало, что яхта всё-таки смещается, а якорь, видимо, держится крепко. На рукоятку лебедки приходилось давить изо всех сил, казалось, вот-вот сорвёт либо её, либо саму рукоятку. И вот настал момент, когда киль перестал биться о дно. Победа? Увы, нет.
В возникшей заминке нас снова куда-то снесло — в тумане я не понимал, куда именно, — и скоро мы снова сели. Теперь канат уходил прямо под киль, и казалось, что вытянуть его не хватит никаких сил. Я почти опустил руки, но Наташка с остервенением продолжала дёргать лебедку. Глядя на неё, я снова собрался, отстранил её и сам принялся за работу, действуя уже более аккуратно. Через несколько минут яхта снова свободно закачалась на глубокой воде. Канат был застопорен, я завёл капризный мотор, и оставалось только выдрать из песка намертво засевший якорь. Мы были почти свободны. От полного спасения нас отделяли лишь несколько сотен метров коварной протоки, на которых я поклялся себе больше не совершать ошибок.