Когда Ким Кардашьян анонсировала запуск своей линии корректирующего белья под названием «Kimono», это вызвало у меня, как и у многих других, чувство недоумения и возмущения. Между традиционным японским кимоно, которое является глубоким культурным символом, и её коммерческим продуктом не было никакой смысловой связи. Это решение мгновенно спровоцировало волну критики в японских медиа, где журналисты и общественные деятели выражали своё разочарование и непонимание.
Кампания протеста набрала такой масштаб, что к ней подключились даже на официальном уровне. Мэр Киото, например, направил Кардашьян открытое письмо. В нём он не просто просил отказаться от использования слова, но и с большим уважением объяснял, какую роль кимоно играет в истории, искусстве и самосознании японского народа, подчеркивая его сакральное значение.
Для нас, японцев, наша культура — это не просто набор символов, а живое наследие, которое мы бережно передаём из поколения в поколение. Поэтому использование слова «кимоно» в таком контексте было воспринято как проявление неуважения. В социальных сетях появились многочисленные петиции, а многие розничные сети и магазины в знак протеста стали убирать с полок товары, связанные с семьёй Кардашьян.
Этот коллективный голос был услышан. В своём Twitter Ким Кардашьян объявила, что отказывается от названия «Kimono» и переименует линию. Она признала, что должна была проявить больше чуткости при выборе имени для бренда, и принесла извинения тем, кого могла ненароком задеть.
Вся эта история — яркая иллюстрация того, как важно для японского общества защищать свою культурную идентичность. Даже несмотря на переименование, осадок останется надолго. Доверие подорвано, и, думаю, многие мои соотечественники ещё долго будут с осторожностью относиться к продукции знаменитости, что, по сути, сделало её персоной нон-грата для значительной части японского рынка.