Часть 84. Преддверие скандала
Накануне долгожданного бала в имении воцарилась гнетущая атмосфера. Все были на нервах, обменивались колючими взглядами, полными недоверия. За ужином большинство блюд остались нетронутыми, а Елена Дмитриевна и вовсе не соизволила появиться, не удосужившись дать никаких объяснений.
Общее настроение было безнадежно испорчено, и само мероприятие оказалось под большим вопросом. Вернее, могло бы оказаться, если бы не одно «но»: приглашения гостям были разосланы заранее, и все, без исключения, уже дали свое согласие.
Важность бала в глухой провинции
Балы в такой глуши были редким и значимым событием. Обычно с осени местное общество стремилось перебраться в столицу, где каждый вечер мог стать судьбоносным — как для девушки, мечтающей о замужестве, так и для молодого человека, ищущего выгодную партию. Ах, сколько браков было заключено благодаря балам, сколько перспективных союзов устроено! И не только это — завязывались полезные знакомства, решались деловые вопросы. Всего лишь скромная улыбка, учтивый разговор, бокал, поданный в нужный момент, или грустный взгляд из-под веера — и вот уже семейство с облегчением устраивает судьбу очередного отпрыска.
Да и разве можно сравнить великолепие столичных балов с провинциальными? Сколько роскошных платьев шьется за сезон и не успевает износиться! Сколько пар туфель стоптано на паркете! Сколько перчаток куплено и потеряно! Сколько сердец разбито и пролито тайных, горьких слез в укромных уголках. И все же для юной барышни нет большего удовольствия, чем блеснуть красотой и изяществом в лучших салонах Петербурга!
Ольга Павловна берет бразды правления
Поэтому неудивительно, что Ольга Павловна Николаева, узнав о решении сына устроить бал в честь своей прекрасной (и, несмотря на последние события, все еще весьма перспективной) невесты, взяла всю организацию в свои железные руки. Опозориться перед семейством Рогинских было бы верхом неприличия.
За несколько дней до торжества (как раз в то утро, когда Мария Игоревна проспала завтрак, будучи совершенно измотана ночными похождениями) дом Николаевых захлестнул настоящий ураган подготовки. Повсюду кружились новые зеркала и мебель для залы, которую спешно переоборудовали в бальную, столичные музыканты, которых Ольга Павловна пожелала лично прослушать, портнихи, нанятая прислуга и бесчисленное множество мелочей, которым хозяйка придавала огромное значение.
Молодые барышни могли говорить только о предстоящем празднике, чем изрядно докучали мужчинам. Те спасались охотой или разбредались по дальним комнатам: Николаев — работать, а Рогинский — коротать скучные деревенские дни, дегустируя хозяйские наливки.
Возможно, именно скука Павла Аполлоновича и раздражение Ольги Павловны, вызванное медлительностью всех, кто был привлечен к подготовке бала, и стали причиной крупной ссоры, едва не рассорившей навсегда два почтенных семейства.
Но обо всем по порядку.
Тяжелые мысли Марии
Несмотря на страшную усталость после непривычного физического труда, который в итоге не принес морального удовлетворения (конфискованная у Агафьи и надежно спрятанная цикута не в счет — Маша еще не придумала, как извлечь из нее максимальную пользу), Мария Игоревна до последнего, пока сон окончательно не сморил ее почти одновременно с приходом Насти, пыталась выведать у Вилены правду, надеясь подтвердить или опровергнуть свои догадки.
Агафья все отрицала и упорно уклонялась от разговора на эту тему. Она так старательно и упрямо защищала кого-то своим молчанием, что Маша с каждой минутой все больше убеждалась — верила и не верила одновременно — в причастность Николаева к убийству Егора. Правда, сколько она потом ни вглядывалась в его лицо, кроме вопросительного взгляда в ответ ничего не видела.
Сталкивались они в основном в столовой — все остальное время он пропадал невесть где, а когда появлялся, был хмур и неопрятен. Один раз Маше даже показалось, что она заметила щетину на его всегда идеально выбритых щеках. И почему-то именно эта щетина окончательно убедила ее в том, что вина Николаева доказана.
Оставалось понять — зачем? Не нужно быть гениальным сыщиком, чтобы выделить две возможные причины: одну — неприятную и пугающую, и вторую — от которой Маша против воли глупо улыбалась и подолгу мечтательно смотрела в окно, пока Вилена не дергала ее за длинный волан рукава с привычным уже вопросом: «Да что с тобой, Мария, происходит?»
Итак, если Николаев подослал Егора разобраться с Машей, а потом убрал и самого пособника как свидетеля, то дело плохо. И удирать из имения нужно куда глаза глядят, и чем скорее, тем лучше. Однако сердце и потаенные желания шептали Маше, что Андрей убил Егора из-за нее — выпытал причину его загадочного утреннего заявления и последующего падения ниц, и заступился за даму столь варварским способом.
И все же представить Николаева в роли безжалостного убийцы Маша не могла. Он скорее отдал бы Егора под суд. Интересно, а крепостных вообще судили? Или помещики сами чинили над ними расправу где-нибудь в темном сарае. Да, учебник истории или хотя бы интернет сейчас бы очень пригодились.
Предпраздничная суета и новые сплетни
Продуктивно думать Маше мешала предпраздничная суматоха, которая задела и ее. Дарья наконец-то закончила платье и по нескольку раз на дню приходила на примерку. А однажды под веер явилась вместе с Настей, которая принесла целый ворох свежих сплетен. Важность этих новостей для последующих событий тогда еще никто не оценил.
— Ничего, платье получилось, — одобрительно сказала Настя, когда они с Дарьей ухитрились втиснуть Машу в светлое платье с нежной вышивкой, которое в итоге село на нее идеально.
Маша смотрела на свое отражение в зеркале и втайне немного сожалела, что оказалась именно в этот исторический период, а не лет на десять позже. Мода на греческие силуэты еще не прошла. Ее грудь, не особо щедро одаренная природой, сейчас пышно и, с точки зрения Маши, даже вульгарно возвышалась над лифом, который высоко над талией поддерживала атласная лента. Струящаяся ткань подчеркивала фигуру, а короткие рукава-фонарики оставляли руки открытыми. Этого Маша совсем не любила, но Дарья предусмотрительно вручила ей легкий палантин, который удачно дополнил образ.
— Волосики высоко поднимем, — размышляла вслух Настя. — Шейка открытая будет. Даже за красавицу сойдете.
— Не дерзи, — огрызнулась Маша, приподнимая волосы. Действительно, выглядела она очень даже неплохо.
Тут вмешалась Агафья, до этого словно дремавшая у окна.
— Украшение на шею надо тебе.
— Думаете? — Маша повертела головой. — Может, и так сойдет?
— Обязательно надо, — отрезала Агафья. — Без украшения на шее на бал являться нельзя. Это позор. И перчатки еще нужны. Белые. Эх, — мечтательно вздохнула старушка. — Сколько раз я Сонечку на бал собирала. Много чего знаю. Да, Мария, опозоришься ты там. Туда не сядь, на того не посмотри. Будешь ты, Маша, как слон в посудной лавке. Софья Петровна балы не любила, да деваться некуда было. Зато как танцевала — прямо ангел. Но не любила. А что поделаешь? Положение обязывает. Не ходишь на балы — получаешь от света желтую карточку.
— Чего получаешь? — не поняла Настя.
— Спортом надо увлекаться, а не сплетнями, — осадила ее Маша.
— Подумаешь, — надулась Настя. — В сплетнях тоже пользы тьма. Вот никогда не угадаете, что у нас давеча случилось, — с гордым и хитрым видом заявила она, уже забыв предыдущую обиду.
Только Маша, против ее ожиданий, не спешила задавать вопросы. Ну, что у них может случиться? Поросенок в гостиную забежал. Да и пускай бегает. Однако Машино упрямство столкнулось с неистребимым желанием Насти поделиться новостью. Поэтому она, выждав положенные пару секунд, выпалила все, захлебываясь от возбуждения.
— У нас уже с неделю, как вещи в доме пропадать стали. Представляете?! Сначала мелочевка всякая — вилки, ножи. Потом канделябр пропал...
— Врешь, — резко обернулась Маша. — Точно врешь! Кому мог канделябр понадобиться?
— Вот мы кумекали — кому, — важно согласилась Настя.
— И до чего докумекали? — даже интересно стало.
Завладев всеобщим вниманием, Настя отошла на пару шагов назад, чтобы лучше видеть свое отражение в зеркале в момент, когда произнесет новость, от которой все просто ахнут.
— Пашка, это которая с кухни девка, вчерась раньше обычного встала — зуб у нее болел али чего еще — и, ни в жизнь не догадаетесь, кого увидела. В темноте, одна-одинешенька, жена этого синюшного барина, топает. Вот с чего бы ей по ночам в темноте топать, когда все люди порядочные спят?