Моя сестра сейчас находится в больнице вместе со своей маленькой дочкой. Она позвонила мне и попросила приехать, захватив кое-какие необходимые вещи.
— А где твой муж? У него много работы? — поинтересовалась я у неё.
— Нет, не в работе дело. Мы поссорились, он повёл себя отвратительно, и теперь я подумываю о разводе. Приезжай, всё расскажу подробнее, — вздохнула она в трубку.
Её слова меня очень заинтриговали. Интересно, что же такого мог натворить её супруг, чтобы довести дело до разговоров о разводе, особенно в такой момент, когда жена и ребёнок нуждаются в поддержке? Я даже ушла с работы пораньше, закупила всё по списку и сразу отправилась к ним. Пропуск уже ждал меня на посту охраны, и вскоре я была в их палате.
Мою полуторагодовалую племянницу, которая уже почти поправилась, было не удержать — она чуть не сбила меня с ног от радости. Шура (так я зову сестру) тут же вцепилась в пакет с покупками и взмолилась:
— Я быстро в душ схожу! Посидишь с Никой, да?
Мы распаковали новую куклу, которую я купила специально для маленькой непоседы, и начали играть. За то время, пока сестра мылась, мне пришлось четыре раза ловить ребёнка, который норовил сбежать в коридор. К моменту возвращения Шуры я была морально вымотана сильнее, чем после целого рабочего дня.
— Ну, рассказывай, что же этот твой вытворил! — потребовала я, едва она переступила порог.
Мечта о душе и неожиданный "подарок"
Оказалось, Саша с Никой лежат здесь уже целую неделю. В палате душно и жарко, и моя сестра буквально мечтала каждый день о возможности нормально помыться. Но оставить Нику одну нельзя, соседок по палате у них нет — лежат они в одиночке. А с незнакомыми тётями малышка оставаться отказывается наотрез — сразу начинает хныкать и звать маму.
— Каждый день я надеялась, что уложу Нику спать и смогу, наконец, принять душ. Но к вечеру так выматываюсь с ней, что засыпаю сама. Днём она спать не хочет, одна играть — тоже. Я всё звала Димку, мужа, чтобы он приехал и посидел с дочкой хоть немного. Он всё отнекивался делами. Приедет, привезёт пакет с едой, чмокнет Нику в щёку — и снова на выход. А тут он написал, что сможет выкроить целых полчаса! Я так обрадовалась! Мне даже почудился запах шампуня! А то мы тут моемся влажными салфетками, сама понимаешь, это не то. А этот... (сестра снова использовала непечатное слово) привёз мне свои мятые рубашки и утюг! Представляешь? Вот на что он нашёл время! — с горечью выпалила Саша.
— Да ты что! Не может быть!
— И это ещё не всё! Вручил мне всё это с глазами, как у кота из «Шрека», и попросил погладить. Пообещал, что потом отпустит в душ. Ну, я и расстаралась: постелила на кровати одеяло, включила утюг и начала работать. Чтобы Ника не обожглась, Дима поставил её на подоконник — они там в окно смотрели. Осталась последняя рубашка. Я уже чувствовала себя марафонцем на финишной прямой... И тут звонок. Его мама. Требует, чтобы он немедленно приехал. Дима начал меня торопить: «Давай быстрее, мама ждёт». Не знаю, как я удержалась и не треснула его этим утюгом! Чудом сдержала порыв. Хотела прожечь рубашку, но меня осенило. И я специально выгладила на спине последней рубашки складочки, которые сложились в слово «лох». Хотела «свинья», но букв бы не хватило. Я аккуратно сложила все рубашки, улыбнулась, как ни в чём не бывало, и отдала ему. Дима, с пакетом в одной руке и всё ещё горячим утюгом — в другой, удалился. Даже не удалился, а сбежал. Вот так мой «любимый» муж дал мне возможность помыться!
Последствия и твёрдое решение
Пока Саша рассказывала эту историю, я думала о Диме и его матери. Вся наша семья отговаривала сестру от этого брака — но она не послушала. Для него мама — это недостижимый идеал и главный человек в жизни. Шурка была уверена, что сможет полюбить маму своего избранника. Возможно, она бы и смогла, но вот мать Димы была категорически против: эта дама признаёт только один вид любви — любовь детей к родителям.
— По закону подлости, — продолжила сестра, — на следующее утро Дима надел именно ту самую рубашку. Вечером он позвонил вне себя от ярости: над ним весь день смеялись коллеги, но никто так и не сказал, в чём дело. Только уборщица, за десять минут до конца рабочего дня, открыла ему глаза на причину всеобщего веселья. Но фиг с ним, с Димой. Потом у меня состоялся «телефонный разговор» с его светлейшей мамашей. Она орала в трубку так, что Ника, которую я держала на руках, расплакалась! Я, оказывается, опозорила её сыночку на весь белый свет, я — худшая жена на свете, и свою дочь я выращу такой же негодяйкой... А она своего мальчика спасёт от нас, обязательно спасёт, вырвав из моих лап. Я её послала. От всей души, с использованием самого отборного мата. И мне сразу стало так легко. А с Димой я разведусь. После такого наплевательского отношения. Вот выпишемся — и сразу в суд подавать, — с дрожью в голосе и слезами на глазах закончила Саша.
Я обняла её. Ника, увидев наши объятия, тут же потребовала свою долю внимания. Так мы втроём и сидели в тишине, пока племянница не решила «наградить» меня, от души дёрнув за волосы.
— Держись, Сашунь! Если что — сразу звони, хорошо? — сказала я, собираясь домой.
— Хорошо, — только и смогла хлюпнуть носом сестра.
По дороге домой я набрала маму. Вкратце описала ситуацию и попросила подготовить комнату для Саши и Ники.
— Мы там ничего не трогали. Знали, что она вернётся. Надо только кроватку для Никули купить. Завтра с отцом съездим, присмотрим. Ничего, сами справимся, и без этого слизняка нашу Вероничку вырастим! — твёрдо ответила мама.
Как жаль, что в своё время нам не удалось отговорить Сашу от брака с Димой. Но, с другой стороны, ведь благодаря этому у нас теперь есть Ника. Всё будет хорошо. Мы прорвёмся.