Когда мой муж Влад устроился водителем-экспедитором на молокозавод, наша жизнь перевернулась с ног на голову. Мы потратили все накопления, чтобы купить ему машину для работы, и с этого момента начались совершенно новые реалии. Его рабочий день начинался в кромешной темноте — уже в 3:30 утра он должен был быть на базе для погрузки.
Мой собственный подъём в шесть утра казался почти роскошью по сравнению с его графиком. Я собирала нашу дочь Настю в детский сад, а раньше ещё успевала приготовить завтрак для Влада. Но смена его работы принесла не только новый автомобиль, но и совершенно другой ритм жизни: подъём в три ночи, ранний ужин около пяти вечера и отход ко сну — независимо от того, рабочий это день или выходной.
Моя нагрузка увеличилась многократно. Все домашние обязанности полностью легли на мои плечи, плюс ко всему пришлось подстраиваться под график садика. Вечера с Настей тоже стали исключительно моей зоной ответственности, причём мы должны были вести себя максимально тихо, чтобы не разбудить Влада, которому ночью снова на работу. Иногда он забирал дочку из сада перед тихим часом, но в основном они виделись только по выходным, если те совпадали с субботой или воскресеньем.
Ночные пробуждения и материнское давление
Со временем к усталости добавилось постоянное давление со стороны моей мамы — на тот момент мы жили вместе. Сейчас она переехала к моей бабушке, а Влад — к своей матери. И во многом это произошло благодаря маминым убеждениям о том, какой должна быть «идеальная жена» — той, что встаёт в три ночи, чтобы накормить мужа. Честно говоря, меня даже удивило, что она не требовала кормить его с ложечки.
Всё началось с того, что мама стала будить меня в половине третьего ночи.
— Иди приготовь мужу завтрак! — требовала она. — Проводишь его, и снова ляжешь спать!
Но я так не умею. Если просыпаюсь среди ночи — всё, сон как рукой снимает. Да и Влад — взрослый мужчина, отец семейства, у него есть руки, ноги и вполне рабочая микроволновка. Но мама отказывалась это понимать.
— Если не будешь кормить ты, он найдёт себе другую! — пугала она. — Я же тебе, дурёхе, помочь пытаюсь!
Мне даже стало интересно представить эту гипотетическую «другую» — женщину, которая с радостью встаёт в такую рань. Я попросила маму не вмешиваться. Если хочешь помочь — помоги с Настей. Но нет: мама считает, что кто родил, тот и должен справляться. За все шесть лет жизни дочки бабушка провела с ней всего пару вечеров, хотя мы жили в одной квартире! Зато будить меня посреди ночи и требовать готовить — это, по её мнению, настоящая помощь.
Коалиция против меня
Поняв, что со мной её методы не работают, мама переключилась на Влада. И, к моему удивлению, он увидел в её словах рациональное зерно: он же работает! Раньше жена готовила ему завтраки. И, по его логике, ничего не изменилось: да, график поменялся, но жена-то осталась прежней.
Мои уговоры и объяснения разбивались о стену непонимания. Я подробно разложила все свои аргументы, но муж упёрся. А как не упереться, когда за спиной такая мощная поддержка?
Они начали действовать сообща. Я терпела, спорила, отбивалась, надеясь, что это прекратится. Напрасно. В какой-то момент они перешли все границы и втянули в эту историю Настю.
— Мама, а почему ты папу не любишь? — спросила меня дочь по дороге из садика.
Оказалось, это бабушка ей так объяснила. Мол, мама не любит папу, поэтому и не кормит его. И бедный папа вынужден работать голодным, с урчащим животом и кружащейся от слабости головой. И самое ужасное — Влад эту версию подтвердил. Когда они успели всё это обсудить?
Использование ребёнка в наших взрослых разборках я не простила.
Точка кипения и её последствия
Сейчас я понимаю, что накопившаяся усталость сыграла огромную роль. Я сутками не видела Влада, постоянно бегала между работой и домом, вечерами одной рукой играла в куклы, другой — готовила ужин. Никакой поддержки. Плюс freelance-заказы по работе, которые нужно было доделывать дома. А поверх всего этого — бесконечные ссоры из-за ночных завтраков.
В какой-то момент я просто взорвалась. Маму я отправила к её матери. А Владу предложила переехать к своей маме, пусть она о нём заботится и греет еду в то время, когда нормальные люди спят. Это решение созрело после его слов:
— Даже твоя мама хотела, чтобы ты обо мне заботилась! А ты её выгнала!
Сейчас мы с Настей живём вдвоём в трёхкомнатной квартире, которая досталась мне от папы (они с мамой были в разводе, квартира была его собственностью). Уже месяц. И нам хорошо: вечерами не нужно ходить на цыпочках; никто не ворчит и не осуждает каждое моё действие; возвращаясь с работы, я не разгребаю завалы на кухне и не собираю разбросанные носки.
Мама теперь звонит и умоляет вернуться. Говорит, что моя бабушка — женщина суровая, спуску никому не даёт. Обещает, что больше никогда не будет вмешиваться в наши с Владом отношения. Даже заикнулась о помощи с Настей. Но её слова меня не тронули — я отказала.
Влад приходил один раз. Сказал, что сменил работу. Хочет вернуться в семью. Извинился. Я попросила время подумать.
Незаживающие раны и сложный выбор
А я... я просто перегорела. И физически, и эмоционально. Мои самые близкие люди объединились против меня на ровном месте. Они изводили меня, манипулировали ребёнком. Я больше не могу доверять ни маме, ни мужу.
Планирую подать на развод, но рука не поднимается: Настя очень скучает по отцу, постоянно спрашивает о нём. Простить? Попробовать жить втроём, без маминого вмешательства? Или это уже невозможно? Смогу ли я когда-нибудь снова доверять людям, которые так предали меня?