Поздно ночью раздался звонок от сына — его жена Лена, будучи на сносях, внезапно захотела узнать название моих духов. Я назвала аромат, и они сразу же отправились в магазин.
Утром сын перезвонил: духи нашли, но цена оказалась неподъёмной. Зато Лена вдоволь надышалась ими прямо в торговом зале.
Изображение позаимствовано на сайте: https://www.coloring-book.biz/
На следующий день история продолжилась: Лене стало неловко постоянно приходить в магазин, ничего не покупая, и сын попросил меня поделиться парфюмом ради беременной жены.
Эти духи — особенный подарок от коллег к моему пятидесятилетию. Аромат насыщенный, стойкий, расходуется очень экономно — за полтора года ушла лишь половина флакона.
Сын приехал, и мне пришлось буквально разжимать пальцы, чтобы отдать драгоценный флакон. Жалко было невероятно — сама я никогда не позволила бы себе такую покупку. Он поблагодарил и уехал, но чувство вины осталось со мной. Правда открылась не сразу, а спустя неделю.
По пути с работы я случайно встретила Лену. Она прошла мимо, высокомерно подняв нос. Я обернулась, догнала её и поздоровалась повторно.
И тут она разразилась криком: оказывается, она видела полный флакон и была уверена, что я не могла так быстро его использовать. Она обвинила меня в том, что я специально распылила часть духов, чтобы оставить себе больше. «О внуке не подумала, сволочь» — эти слова до сих пор отдаются болью. Как мог язык повернуться произнести такое?
Я онемела от неожиданности, не находя слов для ответа. Лена ушла, оставив меня в полном смятении.
Вечером сын извинился за её поведение, объясняя всё гормональными бурями беременности. «Надо потерпеть, — говорил он, — скоро всё закончится».
Да, беременность действительно закончилась. Но характер и сущность Лены остались прежними.
Рождение ребёнка она восприняла как индульгенцию на все поступки, как универсальный щит от любых претензий. Теперь каждое её действие получает благородное оправдание: «Я же не для себя стараюсь!»
Со временем воздух в съёмной квартире показался ей недостаточно чистым для малыша. Конечно, в собственном жилье дышать было бы легче, не так ли?
Лена начала осторожно зондировать почву, выясняя историю моей квартиры. Её огорчило, что это не наследство от мужа. Расстроило отсутствие приватизации. По её логике, любящая бабушка должна была бы... помочь, уступить, отдать. Могла бы уехать. Исчезнуть. Не ради Лены, конечно же — ради внука! Могла бы... если бы действительно любила.
Я так ждала этого внука. Но родился не просто ребёнок — появился инструмент для манипуляций, удобное средство давления, живая индульгенция.
Как можно искренне любить инструмент? У меня не получается. Да, я нелюбящая бабушка — если под любовью подразумевать слепое потакание и отказ от собственных границ.