К весне 1986 года четвертый энергоблок Чернобыльской АЭС успешно функционировал уже два с половиной года. По плану, 25 апреля его должны были остановить для проведения плановых технических работ. Однако перед самой остановкой оперативная группа решила провести важное испытание — так называемый «выбег ротора». Суть этого эксперимента заключалась в том, чтобы проверить, сможет ли турбина, вращаясь по инерции после отключения питания, вырабатывать достаточно энергии для обеспечения нужд станции до момента запуска резервных дизель-генераторов. По сути, это была проверка одного из сценариев безопасности на случай внезапной потери внешнего электроснабжения.
Подобная ситуация могла возникнуть при различных аварийных сценариях, например, при полном отключении внешней сети или при срабатывании системы аварийного охлаждения активной зоны реактора. Важно отметить, что аналогичные испытания ранее уже проводились на Чернобыльской станции и завершались успешно, что, вероятно, создавало у персонала ощущение отработанности и предсказуемости процедуры.
Что же пошло не так?
Ответы на этот ключевой вопрос во многом содержатся в детальном отчёте, известном как «математическая модель процедуры». Группа специалистов, анализировавшая ход событий, подготовила этот документ с чёткими выводами и подробными техническими комментариями, которые проливают свет на цепь роковых решений.
Эксперты пришли к однозначному заключению: персонал, находившийся на смене, был недостаточно подготовлен к нештатным ситуациям и не до конца осознавал потенциальную опасность своих действий. Более того, в ходе испытаний операторы сознательно отклонились от утверждённой программы, что в итоге и создало предпосылки для катастрофы.
До момента взрыва оставалось всего 20 минут, когда инженеры приняли спорное решение продолжить эксперимент, несмотря на возникающие проблемы.
26 апреля, в 1:30 ночи, операторы вручную запустили два дополнительных циркуляционных насоса для охлаждения реактора, хотя и так работало шесть. Восемь насосов одновременно создали чрезмерное давление в системе. Расход воды через контур охлаждения вырос в три раза, приблизившись к критическому пределу.
В 1:07 утра, за четыре минуты до катастрофы, оператор пытался удержать параметры воды и пара в безопасных рамках и даже снизить их, но это уже не представлялось возможным. Давление стремительно росло и в итоге превысило исходное в четыре раза. Когда до взрыва оставалось всего 56 секунд, ситуация, согласно математическому моделированию, развивалась так: оператор увидел, что запас реактивности достиг значения, которое по всем инструкциям требовало немедленной остановки реактора. Однако персонал не остановил испытание.
Критической ошибкой стало то, что система автоматического аварийного глушения реактора была заранее отключена. Когда начальник смены всё же отдал команду нажать кнопку АЗ-5 (аварийная защита), и все поглощающие стержни начали опускаться в активную зону, было уже слишком поздно. Люди, находившиеся в тот момент на станции, позже вспоминали, что слышали сильные удары — это поглощающие стержни остановились, не дойдя до конца. Следом прогремел взрыв.
Свидетели катастрофы сообщали о двух мощных взрывах. Над разрушенным четвёртым энергоблоком поднялось зарево, окутанное чёрным дымом. Вокруг были разбросаны обломки графитовой кладки, тепловыделяющих элементов и ядерного топлива. Активная зона реактора была полностью уничтожена.