События, последовавшие за взрывом на Чернобыльской АЭС 26 апреля 1986 года, до сих пор вызывают содрогание. Одной из самых душераздирающих страниц той катастрофы стало уничтожение тысяч домашних животных. Однако, прежде чем осуждать, стоит попытаться понять логику тех невыносимых решений, которые принимались в условиях беспрецедентного кризиса. Животные, оставшиеся в зоне отчуждения, превратились в опасные источники радиации — их шерсть и тела несли на себе смертоносный коктейль из радионуклидов. У государства просто не было ресурсов на масштабную дезактивацию зверей, когда на кону стояли куда более приоритетные задачи: строительство первого саркофага над разрушенным реактором, срочная эвакуация десятков тысяч людей и оказание помощи пострадавшим.
Пёс на станции Янов около Припяти
Финансовые затраты на первую волну ликвидации были астрономическими — около 18 миллиардов долларов, что для экономики СССР являлось колоссальной суммой. В этой чудовищной бухгалтерии судьба «братьев наших меньших» оказалась в самом конце списка. Когда начались работы по дезактивации, солдаты получили жёсткий приказ: уничтожить всех животных в зоне и захоронить их в специальных могильниках, чтобы остановить распространение заражения.
Исполнение этого приказа стало для многих ликвидаторов тяжелейшим психологическим испытанием. Воспоминания участников тех событий полны боли. Молодым ребятам приходилось обходить опустевшие дворы с оружием в руках, стреляя в оставленных собак, кошек, коров, свиней и кур. А те, измученные голодом, болезнями и радиационными ожогами, часто сами бежали навстречу людям, видя в них не палачей, а последнюю надежду на спасение.
Собака в заброшенном доме Припяти
После таких рейдов многие солдаты прибегали к алкоголю, пытаясь заглушить ужас и стереть из памяти образы невинных жертв с их преданными глазами.
Один из ликвидаторов делился своей историей: «Стояла невыносимая жара. Мы объезжали сёла Зоны, которые уже опустели, но в которых ещё витала память о недавней жизни. Со дня эвакуации прошёл всего месяц. Открыв калитку одного из дворов, я услышал тихий, слабый лай. «Опять», — с тяжёлым сердцем подумал я. Взведя автомат, я свистнул. Из сарая осторожно выглянула собачонка. Худая, с обожжёнными лапами, едва держащаяся на ногах. «Как же мне вас всех жаль», — пронеслось в голове. Но приказ не обсуждается. Я прицелился в эту Жучку (так я мысленно её назвал), и она, кажется, всё поняла. Легла на землю, сложила лапы и положила голову, будто говоря: «Делай, что должен». Рука дрогнула. Я не смог выстрелить. Знал, что за неповиновение грозит штрафбат, но преодолеть себя не получилось».
К счастью, до прихода других солдат Жучка сообразила, что у неё есть шанс, и скрылась в лесу. Чтобы отчитаться, я выстрелил в воздух.
Спустя три недели я снова оказался в том же дворе. И — о чудо! — меня радостно встретила та самая Жучка, а следом за ней выкатились четыре чёрных пушистых комочка — её щенки. Слава Богу, я был один. Твёрдо решив их спасти, я нашёл в заброшенном доме куски хозяйственного мыла и отмыл собак. Дозиметр показал приемлемый уровень. Я забрал Жучку со щенятами к себе в расположение. «Хватит, — думал я, — греха на моей душе».
К нашему общему удивлению, старшина принял животных. Сначала ворчал, но смягчился, когда щенки дружно принялись облизывать его сапоги. «Смотри за ними, — буркнул он. — В казарму не пускать, кормить самому».
С тех пор эти собаки стали для нас настоящими друзьями, глотком чего-то живого и доброго в том аду. Но каждый раз, глядя на них, я думал: а скольким другим я не дал такого шанса? Проклятый «мирный атом»...
Лис около Припяти
Каких животных можно встретить в Чернобыле сегодня?
Сейчас, спустя десятилетия, природа Зоны отчуждения демонстрирует удивительную способность к восстановлению. Экологи фиксируют возвращение редких видов, которых здесь не видели более ста лет. В украинской части зоны с помощью фотоловушек удалось запечатлеть даже бурых медведей. Леса и поля теперь населяют лоси, волки, кабаны, косули, лисы и енотовидные собаки. Особой гордостью стали лошади Пржевальского, завезённые сюда из заповедника «Аскания-Нова». Они не только прижились, но и успешно размножились, и сейчас их популяция насчитывает около двухсот особей. Жизнь, вопреки всему, берёт своё.