Расскажу вам о том шторме, что обрушился на Белое море в самом конце июля. Зрелище было поистине грандиозным, а пережидали мы его, зацепившись за дно двумя якорями в устье возле села Стрельна на Кольском полуострове. Нашим убежищем служил крошечный заливчик, размером не больше километра. И хотя он был прикрыт от открытого моря цепью каменистых отмелей — корг, — штормовка выдалась на редкость суровой и выматывающей, полной тревожного ожидания.
На этом снимке — та самая Стрельна, еще вчера, в тихую и мирную погоду.
Начало: от беззаботности к тревоге
Как я уже упоминал, первые признаки надвигающейся бури мы заметили еще вечером. Мы с Натальей тогда пребывали в полном спокойствии, отдыхали в каюте, пробовали тминовку, и я то и дело выскакивал на палубу, чтобы в бинокль разглядеть нашего знакомого Мишу с его командой. Они неожиданно возникли на горизонте, явно тоже искали, где бы укрыться.
Признаюсь, в тот вечер я с некоторым самодовольством думал о нашем преимуществе: у нас есть надежная лодка с крепкими бортами и даже печкой, а им предстоит ночь в палатках на берегу. Однако утреннее пробуждение в корчащейся от качки каюте, где летало все, что плохо лежало, быстро перевернуло мои представления. Ветер гудел уже явно сильнее прогнозируемого, а легкое похмелье лишь подливало масла в огонь нарастающей тревоги.
Свирепая реальность
Стоило высунуться наружу, как тебя обволакивал пронзительный свист ветра. Нашу лодку швыряло на беспорядочных волнах. Море позади, хоть и было с подветренной стороны от берега, буквально клокотало — хаотичные валы бились о песчаные отмели напротив устья. Картина была пугающей.
Зато на берегу, где встал Миша, я теперь видел поставленный чум, из верхушки которого вился дымок. Теперь уже я завидовал их положению: они стоят на твердой земле, а мы висим здесь, привязанные к морскому дну лишь канатом носового якоря. И если что-то случится с этим якорем — нас немедленно понесет прямиком в то самое кипящее месиво, где нас сначала бросит на каменистую мель, перевернет, а затем размолотит вон тем водоворотом.
Борьба за положение
У нас, правда, был отдан и второй, кормовой якорь. Его задача — не давать лодке крутиться на течении. Но теперь ветер полностью подавил течение, и этот якорь стал бесполезным грузом. Хуже того, наблюдая за ориентирами на берегу, я понял: мы потихоньку сползаем с места. Нужно было срочно действовать.
Понятно, что при ветре за 20 метров в секунду спускать надувную лодку для перезакладки якоря — безумие. Поэтому я решил рискнуть и сделать все прямо с борта яхты. К счастью, носовой якорь уже достаточно протащило, так что кормовой теперь оказался почти прямо под нами с кормы. Я его поднял, передал Наташе, и она отнесла его на нос. Теперь предстояло самое сложное: дать ход мотору и пройти против ветра метров пятьдесят, чтобы оказаться в строго нужной точке для отдачи второго якоря.
Задача оказалась адски трудной. Как я узнал позже, порывы ветра достигали 26 м/с, и яхта, трогаясь с места, совершенно не слушалась руля. Едва я пытался двинуться вперед, нос сносило в сторону, и мы шли не туда. Лишь с четвертой попытки, улучив момент затишья между двумя шквалами, мне удалось более-менее попасть куда нужно. Я крикнул Наташе: «Давай!» — она сбросила якорь с цепью за борт, я заглушил мотор, и вскоре оба якорных каната натянулись, как струны.
Выматывающее ожидание
Однако большого душевного облегчения это не принесло. Ветер продолжал выть, лодку не переставало бросать. Сползать мы, вроде, перестали, но эти канаты... Весь день ты сидишь в каюте, вцепляясь во все руками и ногами, и мысленно молишься на них: «Только держите, только не перетритесь. Прошу вас, держитесь!» Сначала каждые полчаса, а потом, по мере привыкания к этому аду, — каждый час — я выползал на нос, сгибаемый ветром, чтобы проверить состояние нашей «якорной системы». Каждый раз все было в относительном порядке, но успокоиться я не мог. Канаты ужасно скрипели; на одном даже появились явные признаки перетирания, он как-то истончился, но сделать я ничего не мог. Позже меня осенила простая мысль: чтобы хоть немного унять тревогу, нужно защитить места, где веревки трутся о корпус. Я обмотал их чем попало — тряпками, старыми шкимушгарами. И — о чудо! Скрип прекратился, и на душе действительно стало чуть спокойнее.
Но этому испытанию, казалось, не будет конца. Прогноз сулил еще более тяжелую ночь и лишь чуть более спокойный следующий день. «Еще сутки, — думал я, — нам бы, черт возьми, день простоять да ночь продержаться, а, Наташка?» — пытался я шутить, выдавливая из себя натянутую улыбку.
Привычка к страху и маленькие победы
Но время шло, а катастрофы не случалось. Я даже, как ни странно, устал бояться, и под утро той самой «страшной» ночи спал как убитый. Следующий день и правда был полегче, а через двое суток все окончательно утихло. Помню, я даже отважился испечь на сковороде лепешки. Процесс напоминал аркадную игру, где нужно ловить падающие предметы: у тебя несколько мячиков-ингредиентов, которые так и норовят укатиться или упасть, а ты пытаешься их поймать и что-то с ними сделать. Лепешки, кстати, вышли съедобными. Прогноз же обещал нам пару дней затишья, а затем новый удар стихии с ветром «всего-то» до 22 м/с, за которым последует очередное затихание.
Долгожданный финал
Подводя итог этой эпопее в Стрельне, скажу, что в общей сложности мы провели там девять долгих дней, практически полностью растеряв за это время весь свой боевой и туристический запал. Но, как известно, всему приходит конец. Конец и нашему заточению уже робко намечался на погодных картах, давая надежду, что скоро у нас появится шанс наконец покинуть это негостеприимное убежище.