Я хочу рассказать вам об озере Котокель – младшем, менее известном родственнике великого Байкала.
Два брата, два характера
Всем известен Байкал-батюшка – гигант, чьи воды кристально чисты, а нрав суров и открыт. Когда он спокоен, его гладь подобна зеркалу, а в шторм он являет всю свою мощь. Его вода даже в летний зной остаётся холодной благодаря постоянному движению глубинных течений. Байкал не терпит ничего лишнего в себе: брёвна, обломки лодок – всё рано или поздно оказывается на берегу. А его знаменитые рачки-эндемики неустанно фильтруют воду, делая её пригодной для питья прямо у кромки, если не считать мелкого песка.
Совсем иное дело – его спутник, озеро Котокель. Его характер кажется кротким и умиротворённым. Вода здесь летом прогревается, становясь тёплой и иногда зацветая. Берега густо поросли растительностью. Порой от них отрываются причудливые плавающие островки, сплетённые корнями кустарников. На одни можно взобраться и качаться на волнах, другие же едва выдерживают вес чайки. Смотря на них, невольно ждёшь, что из глубины появится русалка. Летом здесь царит тихая благодать, разительно отличающаяся от сурового величия старшего брата.
Остров памяти
Посреди озера лежит остров Монахов, хранящий память о прошлом. Несколько веков назад здесь был основан христианский монастырь. Монахи жили общиной, питаясь дарами тайги и своего огорода. Особенно хорошо здесь росла красная смородина, которую они разводили. А рыба в этих водах, говорят, стала почти ручной, так как монахи подкармливали её остатками со своего стола.
Но времена изменились. В лихие 30-е годы монастырь был разорён, а его обитатели расстреляны. Сегодня от стен не осталось и следа. На месте, где позже была рыбацкая артель, теперь высится лишь большой деревянный крест в память о погибших. Живым памятником монахам служат лишь одичавшие кусты красной смородины. Иногда рыбаки или путешественники, причалив к острову, набирают горсть ягод и, возможно, мысленно благодарят тех, кто их здесь когда-то посадил.
Коварство тихого озера
У Котокеля свой, особенный микроклимат. Озеро, связанное с Байкалом небольшой речкой и подземными водами, надёжно укрыто от ветров кольцом высоких лесистых сопок. Порой, когда на Байкале бушует шторм, здесь царит полный штиль, и лишь лёгкая рябь бежит по воде.
Но именно в этой кажущейся безмятежности и таится главная опасность озера. Бывает, ветер меняет направление почти незаметно, и лёгкая зыбь в центре водоёма становится чуть крупнее. Опытные местные рыбаки сразу замечают эту перемену и не выходят на воду. Они говорят: «Шторм, волны». Со стороны же это выглядит как едва усилившаяся рябь, а у берега вода и вовсе спокойна, будто в бассейне. Однако местные жители настоятельно не советуют выходить на озеро в такую погоду ни на чём – ни на лодке, ни вплавь. Они знают, что в середине озера могут подняться коварные и сильные волны, невидимые с берега.
Легенда о рыбачке Катерине
С этим коварством связана местная легенда о рыбачке Катерине, утонувшей в 50-х годах прошлого века. Говорят, была она неземной красоты: чёрные глаза, точеный стан, гудая коса цвета воронова крыла. Девушка была независимой, ловила рыбу одна, жила в достатке и наслаждалась свободой, дразня многочисленных ухажёров, но никому не давая окончательного ответа.
Однажды, в один из тех самых опасных дней, когда на Котокеле стоит «полуветренная» погода, Катерина, устав от упрёков, заявила, что выйдет замуж за того, кто прямо сейчас отправится проверить её сети. Мол, кто вернётся с уловом – станет хозяином в её доме. Опытные рыбаки лишь усмехнулись, молодые загорелись, а женщины стали кричать на Катю, обвиняя её в желании погубить чужого сына.
Тогда Катерина, лишь усмехнувшись, перебросила свою знаменитую косу за спину, села в лодку и, бросив насмешливый взгляд на толпу, отправилась к острову Монахов. Люди молча смотрели, как её лодка скрылась за мысом. Больше Катерину никто никогда не видел. Говорят, озеро, чью скрытую ярость она недооценила, забрало себе самую гордую и свободную душу на своих берегах. Так тихий Котокель раскрыл свой истинный, коварный характер.
Говорят, характером Катерина походила на само озеро Котокель. Потому оно её к себе и забрало. Обвенчало навеки, стало её единственным суженым. И рассказывают, что перед тем, как на Котокеле поднимется странный, коварный полушторм, иной рыбак, спеша к берегу, видит на прибрежном камне или плавучем островке женщину неземной красоты. Сидит она, расчёсывает длинные чёрные волосы, и жесты её непонятны, слова неясны. То ли манит к себе, то ли указывает путь к спасительному берегу, прочь от гибельных вод. Одни говорят, девка была неплохая, только слишком гордая. Зла на людей не держала, вот и теперь показывает запоздавшим рыбакам тихую бухту. Другие же уверяют, что не простила она людской насмешки и заманивает неосторожного гребца в пучину, к своему жениху-погубителю, коварному озеру. Да, интересные легенды рождаются в местах, где люди живут не одну сотню лет. Давно собирался я с дочерью Валерией побывать в Бурятии, на Байкале. Турбаза, где мы остановились, как раз на берегу этого озера. Перелёт в Улан-Удэ занял много часов, потом прогулка по городу в ожидании маршрутки и ещё несколько часов дороги по трассе, огибающей покрытые лесом забайкальские сопки. Красивы таёжные места! Чистый воздух, кажется, можно пить. Приехали мы на Котокель в тихую тёплую погоду. Стоял август, воздух был напоён лесным ароматом хвои. Кругом сказочные ели, стройные берёзы и рябины. Ясень, ольха, заросли черёмухи… Всё так гармонично переплетено, что каждые десять шагов открывается новая картина. Светлые лужайки с густой травой соседствуют с тенистыми уголками, где серые валуны покрыты мягким мхом. Ласкает слух щебет птиц и шепот ветра в вершинах деревьев… А сквозь таёжную чащу проглядывает зеркальная гладь Котокеля. Озеро поразило дикой, первобытной красотой. Тайга подступает к самой воде. Где-то огромные корни деревьев уходят в озеро, образуя фантастические навесы, а рядом — небольшие песчаные пляжи с крупным песком, похожим на мелкую гальку. Тёплая, с изумрудным отсветом вода неслышно омывает берег. Благодатное место, лесная сказка! …За две недели, что мы провели в байкальских краях, ясно ощутилась разница между величественным Байкалом и его вечным спутником — Котокелем. В ледяной воде Байкала замерзаешь, едва нырнув, даже если на солнце +25. 10–12 градусов у берега казались особенно студёными, когда поднимался ветер. Бывало, солнце яркое, небо чистое, а ветер дует мощно и мерно, и на водной дали кучерявятся белые барашки волн… Словно показывает Байкал самой Природе, кто здесь хозяин. Пытался я как-то в такую погоду отплыть от берега на лодке, покачаться на волнах. Куда там! Едва оттолкнулся, попытался залезть — ветер вырвал борт из рук, чуть не перевернул лодку. Выбросил Байкал судёнышко на берег, словно усмехнулся: куда лезешь, не видишь, что не в духе я? А на следующий день — полный штиль. Лодка не просто отошла, а скользнула по воде, гладкой как стекло… Чистая голубая даль, яркое солнце и нереально прозрачная вода за бортом! Отплыв на двести метров, всё ещё видишь каменистое или песчаное дно. Иной раз мелькнёт в глубине тень крупной рыбы или пробежит по валуну рябь от проплывшего косяка. Чист и благодушен тогда Байкал. Хорошо виден и остров Ольхон у противоположного берега, и скалистые очертания иркутского берега на горизонте. Прозрачны и воды Байкала, и его помыслы. А на Котокеле всегда, кажется, тихо. Не сравнить с Байкалом. Бережёт его тайга, закрывает от ветров высокими лесистыми сопками. Лежит озеро будто в зелёных ладонях тайги-матушки… Красива и неповторима природа Забайкалья. Удивительные места! Но всякому путешествию приходит конец. Настал наш последний день на турбазе. Съездили искупаться на Байкал, несмотря на сильный ветер, — надо было окунуться напоследок. Когда ещё доведётся? Вернулись, стали собирать вещи. Завтра рано утром — в аэропорт. Когда сборы закончились, мы с Лерой решили попрощаться с Котокелем. Впереди был ещё почти целый день, и мы задумали переплыть на противоположный берег. Места там совсем дикие, интересно взглянуть на наш берег со стороны. Да, подумал я, прямо декоративное озеро. И вспомнил, что на пристани недавно рассказывали: всего пару дней назад на Котокеле перевернулась лодка с четырьмя людьми. Пьяные туристы, качали судёнышко… Трое держались за борта, а один поплыл к берегу и утонул, хотя был, говорят, спортсменом-пловцом. Да, пьяные чаще и гибнут на воде, вопреки поговорке про море по колено. Погода в тот день была хмурой. Солнце скрылось за свинцовыми тучами, но на воде, несмотря на ветер в вершинах деревьев, — лишь лёгкая рябь. Местные говорят, что при такой ряби у берега на середине Котокеля могут быть большие волны. Вот на Байкале — да, там и от берега не отчалить, мы сами только что видели. Взяли на пристани дюралевую лодку, весла, спасательный круг и черпак. Мало ли что. Посадил дочку на корму, сам сел на вёсла, и мы отплыли. Волн у берега почти не было. Лодка шла легко и быстро. Приятно грести в такую нежаркую погоду! Плеск зеленоватой воды под вёслами, медленно удаляющийся таёжный берег с шумящими на ветру вершинами деревьев. Интересно: наверху ветер бушует, а на воде его почти нет. Прикинул на глаз — до противоположного берега километра два. Ну, полчаса туда, полчаса обратно, да часик там погулять. До обеда успеем. И какая же вокруг красота! Тем временем наша лодка достигла середины озера Котокель, и из-за прибрежного мыса показался край острова Монахов. Ещё немного — и можно было бы разглядеть большой деревянный крест на берегу. Гребя, я заметил, что лодка словно ускорила ход и закачалась на волнах. Волны на середине озера… Не такие уж и большие, подумал я. И тут же качка усилилась, будто озеро услышало мои мысли. Я не суеверен, но стало как-то не по себе. Незримая граница, за которой ощущался ветер, была пересечена незаметно. Казалось, кто-то подал тайный сигнал — и ветер поднялся, качка стала резкой. Он подхватил брызги с вёсел и швырнул их нам в лица. Вода вокруг уже не была изумрудной, она стала свинцово-серой. Между пенящимися гребнями темнели чёрные провалы. На мгновения озеро словно сорвало с себя маску! Мы были почти в центре Котокеля. Ветер дул в корму, подгоняя лодку дальше, к самой середине озера. Нас уже не качало — швыряло с волны на волну. Наклонившись в одну сторону, лодку тут же бросало в другую. Нос развернуло, и пенистый гребень ударил в борт, окатив нас с головы до ног… Мы с Лерой огляделись — кругом кипели волны. Глаза дочери наполнились слезами — Валерии было страшно. Я велел ей надеть спасательный круг и пересесть с кормы на дно, чтобы снизить центр тяжести. Наше судно вот-вот могло перевернуться! На секунду выпустив вёсла, чтобы подать промокший круг, я почувствовал, как лодку разворачивает бортом к ветру, и она опасно накренилась. Едва выровняв её, я понял: бросать вёсла нельзя — иначе окажешься за бортом. Взглянув на середину озера, мы увидели, что волны там ещё больше и яростнее. Плыть дальше было немыслимо. Мистика! Всего десять минут назад у берега не было ни ветра, ни волн. Так вот о чём говорили местные рыбаки… Я подбодрил Леру, сказав, что у нас настоящее приключение, и попросил её посмотреть время — сам я не мог отпустить вёсла. Да, мы плыли чуть больше десяти минут, и такая перемена погоды?! Лодку тем временем ветром несло к самому центру озера. Что делать? Повернуть назад, против сильного ветра? Но хватит ли сил? Да и разворачиваясь, подставив борт, можно перевернуться, как только что чуть не случилось… Переплыть на другой берег и обойти озеро пешком, бросив лодку? Идти долго, а утром нам на самолёт. Да и переплывём ли мы кипящие волны в центре? Если дюралевая лодка перевернётся, она тут же пойдёт ко дну. Доплыть до берега в таких волнах сложно даже мне, взрослому мужчине. А Лера? Круг лишь удержит на воде. Заметят ли нас с берега? И тут я вспомнил про недавно утонувшего пловца. Ситуация! Нужно было срочно решать — лодку уже несло в бешеные буруны, качка усиливалась. Я решил плыть назад. Выбрав момент, когда лодка была в относительно горизонтальном положении, я быстро развернул её к родному берегу. Лодка едва не опрокинулась под натиском волн, ударивших в борт. Нас снова обдало с головы до ног. Но я уже изо всех сил греб обратно, стараясь держаться строго против ветра, избегая волн, готовых захлестнуть через борт. Ориентиром выбрал верхушку сосны на мысе. Однако лодка словно застыла на месте, удерживаемая неведомой силой. Ветер! Раньше он дул в спину, подгоняя к центру, а теперь стал преградой, держа нас в ловушке. Следя за сосной, я видел — мы не движемся. Тогда я попытался грести, слегка смещая нос под углом к ветру, чтобы понемногу приближаться к берегу. Но едва нос отклонился, как волна ударила через борт, и лодку снова сильно накренило. Поспешно вернувшись к курсу против ветра, я понял: выход один — преодолеть его и доплыть до родного берега. Идти строго против ветра, не подставляя борт. И я начал грести. В голову лезли разные мысли. Легенда о рыбачке Екатерине казалась теперь реальной. Снова вспомнился утонувший пловец. Лера сидела на дне в спасательном круге. На ней не было лица. Чтобы отвлечь дочку, я предложил ей сфотографировать шторм — мол, будет что вспомнить. Фотоаппарат висел у меня на поясе. Но стоило мне на мгновение отпустить весло, чтобы передать его, как лодку снова стало разворачивать бортом к ветру, и она опасно наклонилась. Пришлось поспешно хвататься за вёсла и снова держать судно против ветра. Я греб изо всех сил, но лодка будто привязанная стояла на месте. Сосна на мысе оставалась точно сбоку. Работая вёслами, я вдруг заметил: верхушка сосны сильно гнётся под порывами ветра, а низкие деревья и кусты рядом стоят не шелохнувшись. И тут мне всё стало ясно. Озеро, окружённое таёжными сопками, штормит только в середине. Сопки защищают прибрежную зону. А сильный ветер с Байкала, переваливая через них, поднимает волны в центре озера — с берега это незаметно. Граница между спокойной водой и штормом резкая, и не сразу поймёшь, откуда взялась буря. Выход был один — грести. Вспомнились слова песни Виктора Цоя: «…Что будут стоить тысячи слов, когда важна будет крепость руки…» Моя притихшая Лера сидела на дне лодки. Чтобы занять её, я попросил следить за курсом и не давать нам отклоняться. Я работал вёслами сильно, но размеренно, понимая, что борьба с ветром и волнами будет долгой. Грести, грести и ещё раз грести! Время казалось замершим. Когда я снова взглянул на сосну-ориентир, мне показалось, что мы немного продвинулись. Или почудилось? Я начал грести ещё интенсивнее, не жалея сил. И через некоторое время, снова посмотрев на мыс, убедился — мы понемногу движемся к берегу! Работать вёслами пришлось ещё долго, но теперь это была уже другая работа — с облегчением в душе. Волны стихли так же неожиданно, как и начались. Наша лодка миновала незримую черту между штормом и затишьем, словно вырвавшись из бурлящего ада. Я наконец разжал пальцы, отпустив вёсла. Ладони горели огнём, будто их ободрали рашпилем. Придя в себя, мы уже легко скользили к берегу. Казалось, к утлому судну приладили мотор. По инерции я гребли так яростно, что оставшийся путь в спокойной воде преодолели в мгновение ока. Лера взглянула на часы: до середины озера мы добрались за десять минут, а обратный путь занял почти час. Вот оно какое, коварное озеро Котокель! Теперь ясно, почему погибла рыбачка Екатерина. Понятно, из-за чего недавно утонул пловец, бросивший вызов твоим коварным водам. И скольких ещё ты забрало, и наверняка заберёшь. Не похож твой нрав, Котокель, на характер старшего брата Байкала. Прячешь ты свой хитрющий шторм под личиной прибрежного умиротворения. Так иные люди таят злобу и ненависть к соперникам, чтобы, выбрав миг, нанести подлый удар. Покидая турбазу на рассвете, мы в последний раз окинули взглядом зеркальную гладь Котокеля. Озеро спало. Вершины высоких деревьев, будто начертанные тушью, проступали на фоне светлеющего неба. Скоро ли вновь заколышутся макушки таёжных сопок под, казалось бы, безобидным ветерком? Тишина над озером Котокель. Спокойно оно и ровно. Но когда буйствуют ветра над Байкалом, и Котокель таит за внешним безмятежьем скрытую ярость. Будто по вихрам непутёвого отпрыска ветровая ладонь отвешивает оплеуху таёжным сопкам озера Котокель. И рождается на этой воде столь необычный и вероломный шторм.