На примере одного увлекательного путешествия в интересной компании рассуждаем о языковом снобизме и лингвистической толерантности.
«Этот шеф явно из Канады», - ловлю я себя на мысли, сидя в ресторане на шотландском острове Арран, пока упитанный молодой мужчина в поварском кителе рассказывает, чем будет кормить нашу группу журналистов из разных стран.
- Ты же из Канады, - с этими словами после окончания речи шефа к нему, радостно хохоча, устремляется наша сопровождающая Саммер.
«Ого, она говорит в точности как он», - отмечаю про себя я и слышу:
- Да, я из Ванкувера.
- И я!
- Ты заметила, насколько похожа их речь, сразу было понятно, что они из одного города, - обращается ко мне сидящий напротив американец Брюс.
- Давайте я вам еще что-нибудь расскажу об Арране, - предлагает Шила из представительства по туризму острова, высокая ширококостная блондинка без определенного возраста с коротким ежиком волос.
- Что она говорит? - тихо шепчет мне на ухо бразилец Лучиано. - Ну и акцент у местных жителей.
- Типично норвежский, - отвечаю я. - Чуть позже дам тебе послушать норвежскую речь. Очень похоже. Шила, у вас на острове викинги не водились?
- А как же! С IX века все тут контролировали. А что? Американец, бразилец и другие сидящие за столом иностранные журналисты смотрят на меня со смесью удивления и восторга. Я мысленно поправляю на голове венок победителя. Но чтобы понять, насколько я заслужила почет и первый приз, надо вернуться на несколько дней назад в город Глазго.
Все участники пресс-поездки по Шотландии прилетели в Глазго из разных городов и стран. И знакомство происходило за аперитивом и долгим ужином. Обычно в европейских поездках носителями английского языка оказываются от силы два-три человека, остальные же резво и не очень произносят английские предложения с самыми разнообразными акцентами: французским, испанским, болгарским... Гак что разговор происходит более-менее на равных, а нехватку лексики заменяют мимика и жесты. И только носители иногда терпеливо подсказывают недостающие лексемы, а в ответ на попытки извиниться за грамматические ошибки успокаивают: «Хорошо, что мы все можем коммунипировать».
В этой поездке с первой минуты все пошло не так. Английский почти для всех участников этой интернациональной на первый взгляд группы был не средством межкультурной коммуникации, а способом говорить «доброе утро» домашним. Интерес к шотландским болотам проявили помимо меня журналистка из Нью-Норка Софи, колумнист из Вашингтона Брюс, канадский писатель Стивен, выросшая в Америке фотограф из Швеции Хелена, получившая высшее образование в Оксфорде блогер из Индии Лакшми и ведущий англоязычного телеканала в Бразилии Лучиано. В этой компании не говоривший почти ни на каком языке, кроме родного, испанец Хавьер сразу превратился в каплю в море. Зато уровень воды подняли сопровождающая из британского офиса по туризму Эвелин и перебравшаяся сюда из Канады сотрудница офиса по туризму Шотландии в Глазго Саммер. Все англоязычные участники к тому же представляли без малого мировые по меркам журналистики медиабренды.
- Ого, - сказал мой мозг через полчаса оживленной беседы.
- А нам, думаешь, легко? - ответили ему органы слуха и речи. Я нормально, даже хорошо говорю по-английски, спокойно читаю и без проблем смотрю кино. Я беру интервью и общаюсь в разных условиях и на разные темы. Но тут я попала в нестандартную ситуацию. Меня окружали не просто носители. Меня окружали носители, для которых язык - рабочий инструмент, и от его богатства напрямую зависит их благосостояние. И звучали мои новые знакомые как очень состоятельные люди. Впервые за множество поездок вместо шуточных вопросов про .медведей и балалайки мне пришлось участвовать в обсуждении последних новинок литературы в области путешествий. А потом заслушать пару искусствоведческих монологов последам выставок в Нью-Йорке и Лондоне.
Представьте, что вы бы оказались в компании с Евгением Водолазкиным, Людмилой Улицкой и Дмитрием Быковым. А теперь представьте, что русский язык для вас неродной.
- Сдаюсь, - сказал через час мой слуховой аппарат.
И звуки стремительной и лексически невероятно богатой английской речи слились в общий гул.
Засыпала я в тот вечер с тоской и предвкушением трудного дня. Это очень неловко - оказаться среди людей, которые мило общаются с тобой и друг с другом и совершенно не подозревают, что как раз этим своим дружелюбным общением страшно выбивают тебя из колеи. Потому что ты один нуждаешься периодически в спасительном «Say it again», но молчишь, поскольку остальные уже давно все поняли, придумали и произнесли ответные реплики, а кто-то еще и спросил твоего мнения.
- Да, у нас, носителей языка, есть такая черта, - скажет мне спустя несколько дней Стивен, когда отношения в группе эволюционируют в более доверительные. - Мы видим, что человек нас понимает, и перестаем тормозить себя и в темпе, и в лексическом разнообразии. Наоборот, хочется поразить собеседника богатством словарного запаса.
- Остается ответить «Спасибо за доверие», - отшутилась я. А что тут еще скажешь?
Но у носителей английского есть и еще одна интересная привычка.
- Ты из Канады? - Софи пристально смотрела в первый совместный ужин на сидящего напротив Стивена. - А почему я слышу у тебя ирландский акцент?
- Мой дедушка со стороны мамы был из Ирландии. Зато ты явно не в первом поколении обитательница Нью-Йорка.
- О да. Кстати, само слово «Нью-Йорк» - как экзамен для британцев. Знаешь актера Хью Лори? Ну, который играл доктора Хауса. Так вот, он же намеренно переходил на американскую манеру произношения на съемках. И в каком-то интервью признался, что слово «Нью-Йорк» все равно его выдает.
- И все-таки, Стивен, странно. Ирландский акцент у тебя есть, а нашего родного канадского нет, - вступила в диалог Саммер. - Как так?
- Потому что я работал учителем английского в школе. И мог говорить нейтрально. А ирландские ноты... Считайте, что это мой знак уважения Великобритании, раз уж я сюда прилетел.
К обсуждению акцентов мы возвращались еще не раз и не два. На следующий день нашим гидом по Глазго была девушка с героической для шотландцев фамилией Уоллес. Уильям Уоллес - главный народный герой и защитник Шотландии. Так что половину экскурсии мои спутники гадали, может ли наша гид бьпь ему дальним родственником, а вторую половину - восхищались ее шотландским акцентом. Харизматичный шофер в роскошном килте, который вез нас на озеро Лох-Ломонд, удостоился комплиментов моих спутников и за свой шотландский акцент, и за умение говорить без него. Во время плавания по Лох-Ломонду на каяках Саммер перебросилась парой фраз с инструктором, после чего радостно спросила: «И как же сюда занесло австралийца?»
Спустя еще день я уже поймала себя на том, что почти не нуждаюсь в спасительном «Say it again», зато с нескрываемым любопытством прислушиваюсь не только к тому, что, но и к тому, как говорят встречающие нас на маршруте владельцы отелей, ресторанов и курортов.
Так что мой триумф на острове Арран - это не только победа над спутниками, которые не догадались о происхождении акцента шотландки с примесью крови викингов Шилы, но и новый уровень лингвистической уверенности в своем английском. И совершенно новые впечатления, которые я теперь не перестаю получать от языка.
А еще история с акцентами заставила меня задуматься о русском языке. И тут последует признание. В том, что я, москвичка во многих поколениях, лингвист по образованию, на самом деле - лютый лингвистический сноб. Выросшая на произношении дикторов советского телевидения и поставленной речи театральных актеров старой школы, я при изучении в университете диалектов и речевых особенностей российских регионов, конечно, брала новые знания на вооружение. Но только чтобы вычислять довольно безошибочно, откуда приехали в Москву оказавшиеся в моем круге общения люди. А не для того, чтобы расширять в своем сознании лингвистическую норму. И прекрасные уральские «а», редуцированные до «ы», меня возмущали, как и северное оканье.
После шотландского вояжа мне все чаще хочется сказать «Shame on те», то есть «Стыд-то какой». Ведь все эти наполняющие Москву региональные акценты - не более чем признак богатства языка и широты его распространения в географическом смысле. И чем в таком случае уральский русский отличается от канадского или австралийского английского в своей позиции по отношению к языковой норме? Разве что тем, что вопрос про канадский или австралийский акцент вряд ли будет содержать ноту негатива. Скорее любопытство. И уж точно в нем не будет никакого «понаехали тут».
Получается, что носители английского языка - ну, наверное, с оговоркой «их интеллектуальная часть» - используют акценты как способ локализации происхождения собеседника, как источник дополнительной информации о нем, а не как повод противопоставить его себе и уж тем более не как причину смотреть на него свысока.
Интересно, что у французов или немцев, напротив, принято как раз более снобское языковое поведение. То самое, за которое я себя сейчас упрекаю. Впрочем, кое-какие права на снобизм я за собой все-таки оставлю.
Во время ужина в небольшом ресторанчике в Грампианских горах за наш бурлящий разговорами стол подсели трое местных жителей. Познакомились. Один управляет отелем, у второго магазин деревянной мебели, третий - фермер. Самый темпераментный - отельер, сразу заткнул за пояс словоохотливостью и своих друзей, и нас всех. Он бесконечно что-то шумно и эмоционально рассказывал, сам смеялся своим шуткам и сам себя хвалил. А я снова страдала, потому что понимала его едва ли через слово или реже. «Неужто такой суровый шотландский акцент, - размышляла я, не в силах найти другого объяснения. - Или все же мой английский хромает на все грамматико-синтаксические ноги».
В конце поездки за ужином накануне отлета мы скатились в профессиональный дискурс и стали обмениваться идеями предстоящих статей. «Я обязательно использую в тексте историю про привидение от того отельера в горах, помните?» -сказала Софи. «А я не смогу ее использовать, - тихо пожаловалась я сидящему напротив Стивену, - я ее не поняла. Я вообще его очень плохо понимала. Такой у него акцент сильный...»
«Это не акцент, - Стивен перешел почти на шепот, чтобы окружающие не слышали. - Неправильно это с моей стороны... Но у того говоруна была чудовищно неграмотная речь. Я не услышал ни одной правильной формы глагола Про управления вообще молчу. Да и просто слова он зажевывал. Непростительно. Тем более для отельера. Он же с людьми общается. Как он вообще работает?»
Толерантные и открытые всем акцентам и языковым поветриям носители английского в вопросах грамматики и синтаксиса все же позволяют себе быть снобами. Пожалуй, эта часть их позиции мне тоже нравится.