Огромный интерес посетителей этой выставки вызывают черепа. Не каждый день видишь череп, особенно великого человека. И уж совершенно не ожидаешь обнаружить череп на витрине в экспозиции, посвященной еде.
В парижском Музее человека проходит выставка под названием «Я ем, следовательно, я существую». Еда — главная ее тема. Но не в узком утилитарном смысле. Еда — как явление культуры во всех ее проявлениях — так было бы правильнее сказать о новой экспозиции. А уж широта ее охвата просто удивляет. Мне, например, показалось чем-то знакомым лицо в центре верхней фотографии. Или не показалось? Ох, уж эти французы...
- В чем, например, был смысл экспозиции черепа великого французского повара Антонена Карема? – поинтересовалась корреспондент RFI Гелия Певзнер.
— Череп Антонена Карема — это другая история, говорит научный куратор выставки Кристоф Лавель. - Люди, которые интересуются творчеством Карема, знают, что великий повар похоронен на Монмартре. Но там покоится только его тело, без головы. Дело в том, что Карем умер в 1833 году, в самый расцвет френологии, этой лженауки, которая считала, что форма черепа определяет какие-то особенности личности человека. Известный френолог того времени Пьер Дюмутье стремился получить для своих исследований черепа знаменитых людей и знаменитых же психопатов, чтобы понять, откуда берутся эти возможности приносить обществу огромную пользу или такой же огромный вред.
Именно Дюмутье проводил посмертное вскрытие Карема и оставил себе его череп. Собрание Дюмутье после его смерти перешло Музею френологии, а потом весь музей со своими коллекциями вошел в собрание Музея человека. Так к нам попали триста черепов, в том числе череп Карема, который еще никогда не показывали публике.
Кстати, великий повар Карем имеет отношение и к России. Именно у нас в первой половине XIX века он стал своего рода иконой изящной кухни. Вообще, прочтение отечественных обзоров о влиянии Карема на нашу кухню создает впечатление, что французский кулинар провел в России чуть ли не большую часть жизни. Между тем он пробыл в Петербурге лишь несколько месяцев 1819 года, работая в Зимнем дворце. Однако за все время ему так и не удалось покормить царя. Вот почему, исполненный разочарования, он вскоре отбыл в Париж.
Справедливости ради следует отметить, что его разочарование было связано не столько с застольными порядками при дворе (которыми он был изрядно впечатлен), сколько с вопиющим казнокрадством, всевозможными интригами и подозрениями, сгущавшимися вокруг него. Так что титул «отца‑основателя» русской кухни XIX века, присвоенный Карему нашим общественным мнением, порой кажется немного преувеличенным. Создается ощущение, что француз в какой‑то момент просто стал этакой иконой, поклоняться которой было модно и «прогрессивно».