От Пулонги я планировал отправиться прямо к Шойне, на Канинский берег Белого моря. Но после знакомства с Игорем, в устье этой чудной речки мы провели еще пару дней в ожидании благоприятного прогноза погоды. За день до того, как мы покинули Кольский, сюда, кстати, наведалась группа туристов из Архангельска на больших моторных лодках, которые тоже рассказывали мне про «4-5 часов, и ты тут». Но как бы не приятна мне была компания всех этих людей, очередным утром по прибылой воде мы все-таки отправились в путь.
Переход с самого начала как-то не задался: удобного ветра, да и вообще никакого ветра, обещанного прогнозом, мы не наблюдали, и тащились под мотором вдоль берега, преодолевая мощное течение, со скоростью около 5 км/ч. Я всегда об этом говорил, и повторю снова: Белое море, с точки зрения судовождения — совершенно отвратительное место. Здесь всюду узко и опасно; вода здесь никогда не стоит на месте; погода здесь всегда изменчива и совершенно непредсказуема. Например, для тех, кто никогда здесь не бывал, приливно-отливные течения в Горле можно
сравнить с течением в Неве выше Санкт-Петербурга, а течения в какой-нибудь Мезенской губе, вообще уже больше походят на течение в той же Неве, но на Ивановских порогах. Только тут не сравнительно маленькая река, а целое море, на поверхности которого, во время штиля можно наблюдать, как вода пучится и крутится в каких-то своих возмущениях при глубинах порядка 50м.
В общем, все это мне ужасно не нравилось. Когда мы приближались к траверзу Сосновца, у нас выработалась первая десятилитровка драгоценного бензина, и к этому времени скорости наши возросли лишь незначительно. Скрепя сердце я залил в бак новую порцию топлива, и теперь мы начали отдаляться от берега, взяв курс на Воронов нос.
Однако, посреди Горла нас накрыло дождем, а вслед за этим дождем появился и долгожданный ветер, тот самый, который и обещал утренний прогноз. Довольный, я поставил паруса, но счастье наше было не долгим, так как ветер становился все сильнее и заходил то так, то сяк, совершенно не давая расслабиться и постоянно гоняя меня в кокпит для настройки шкотов. Правда, вода вскоре все-таки сменилась. Видимо, пошел отлив, и теперь мощнейшее течение выносило нас на север, позволяя нам идти примерно в сторону острова Моржовца, о котором еще пол-часа назад я
даже и не думал.
Как бы круто у уверенно мы ни шли, но все-таки ветер продолжал крепчать. Понятно, что лавировать до Шойны мне совершенно не хотелось. И оставался только один вариант, куда можно идти: Конушин нос. Это такой небольшой мыс, ограничивающий Мезенскую губу с севера. Там есть небольшая корга, за которой можно спрятаться и с комфортом переждать любую непогоду, так как течения, о которых я упомянул выше, поломают даже ту волну, которая может образоваться при юго-восточном ветре, для которого тамошний залив полностью открыт. Но и этот вариант
постепенно становился все более и более призрачным.
К Воронову носу, мысу, который как бы противостоит Конушину носу и ограничивает Мезенскую губу с юга, мы подошли уже в сумерках. Мезенская губа, как я опять же говорил выше, примечательна своими течениями, которые, местами, здесь имеют совершенно безумные скорости. Возле той самой конушинской корги, например, на убылой воде фигачит так, что там и вовсе стоят стоячие валы как в речном пороге. У Воронова ситуация выглядит примерно так же. И при этом, здешние фазы приливов совсем не соответствуют тем, что имеют место совсем рядом, в Горле.
Короче говоря, стоило нам приблизится к мысу, как тут же мы попали в сильнейшее попутное течение, на котором, при дувшем в тот момент северо-западном ветре со скоростью уже явно более 10м/с, образовывалась страшная толчея из высоких и крутых волн. Хотя относительно бурлящей воды мы и еле тащились очень острым курсом, но глядя на экран картплоттера можно было увидеть, что на самом деле мы летим как на крыльях. Правда, летели мы совсем не туда, куда хотелось, и из-за сильнейшего волнения полет этот давался нам очень нелегко. Лодка шлепала носом, поднимая фонтаны брызг, раскачивалась на волнах, которые били в борта как в барабан, а на нашу байдарку, которая тащилась за нами на длинном лине — мне было даже страшно смотреть, так как на некоторых особо крутых волнах она натурально выпрыгивала из воды. Нам обоим очень хотелось куда-нибудь поскорее спрятаться. Но куда?
В мокром роконе, заливая все потоками воды, текущей с меня, я пролез в каюту, сел за стол и включил компьютер, чтобы хорошенько изучить все имеющиеся возможности. Ни на какой Конушин мы, конечно, не пойдем. Я двигал карту, разглядывая совершенно неподходящие для нас губы. Моржовец? Ну нет, вот еще! Да и течение не особо располагает. Что же тогда?
И тут я сделал для себя выдающееся географическое открытие. Только, пожалуйста, не смейтесь слишком громко, но я вдруг осознал, что в Мезенскую губу, оказывается, впадает река Мезень, на которой стоит одноименный город (даже не поселок!), и что мы самым наиудобнейшим курсом идем к этой самой Мезени с огромной скоростью, и остается до нее немногим более 100 километров. Нет, вы не подумайте, что прежде я не знал о существовании всех этих объектов. Просто я никогда не рассматривал их как возможную цель наших переходов, потому что Мезень всегда находилась очень не по пути. Но теперь мы шли на отличной парусной лодке, не очень сильно зависящей от бензина, для которой, при хорошем ветре и 200 километров не крюк. И главное, что нас осенило — это то, что заход в Мезень может избавить нас от необходимости в будущем заходить в Нарьян-Мар, ведь тут, совсем под боком, есть и заправки, и магазины, и высокоскоростной интернет, и вообще все прочие прелести цивилизации!
Короче говоря, решение было принято быстро. Однако, ехидное Белое море так не думало. Течение, которое еще час назад нам так хорошо помогало, незаметно сменилось. Я даже не очень понимал, куда оно теперь направлено. Но, видимо, теперь оно в целом шло из губы в море, и само собой так получалось, что гигантские массы здешней неспокойной воды тащили нас все-таки к тому самому Моржовцу. И нам пришлось с этим смириться. Моржовец — так Моржовец. Большой овальный остров, за которым мы спрячемся от северного ветра, переждем его там, и далее — двинемся се-таки к Мезени.
В море стало совсем неуютно. Но в каюте постоянно топилась печка, там было не так страшно, как в кокпите, но зато тепло и тихо. Да, нам, конечно, удалось победить даже холод, царящий на любом нормальном море. Непобежденной остается пока только одна напасть — темнота ночи. С темнотой, уже окружившей нас в тот момент, невозможно было сделать вообще ничего. И именно темнота всегда угнетала меня более всего. Ты не видишь вообще ничего кроме приборов: ты не можешь работать со шкотами, так как не видишь флюгарки на топе мачты, колдунчиков и прочего; ты не видишь волн; ты не видишь ориентиров. Действительно, из всего окружающего я наблюдал только моржовецкий маяк и неясные блики от чуть светлого неба на клокочущей поверхности воды. Все это было весьма депрессивно. Но желанный остров становился все ближе и ближе, и я уже предвкушал предстоящий мне отдых и избавление от всего этого хаоса, царившего сейчас вокруг нас.