Когда пару лет назад я ехала на Байконур смотреть на запуск ракеты, то не доезжая где-то 150-180 км до Кызылорды наша машина сделала остановку возле домика-заваленки из глины и чего-то еще такого. Этот дом стоял возле трассы и намного десятков километров вокруг ничего не было. Просто песок и сухие коряги вдоль дороги. Мы зашли в гости к местной жительнице, чтобы купить у нее еды, отдохнуть и пообщаться. А заодно посмотрели какого это — жить вот так, посреди пустыни (или полупустыни?).
Женщина по имени Роза встретила нас и рассказала, извиняясь за свой почти забытый русский, что живет в маленьком домике вдвоем с отцом. Он ушел пасти коз — у них сто голов, и это немного, учитывая, что эти животные — единственное средство для выживания. У соседей, до которых ехать больше 50 км, по словам Розы, три тысячи лошадей, и это уже уровень обеспеченных людей.
Розе чуть больше сорока лет, выглядит она на все шестьдесят: у нее нет передних зубов, а кожа смуглая от жаркого солнца и сухая от ветра. Она призналась, что не боится заезжих гостей вроде нас, потому что, во-первых, таких немного, по этой дороге едут люди либо на космодром, и к ней не заходят, либо если кто-то умер в соседней деревне, во-вторых, «если ты к другим хорошо, то и они тебе ничего плохого не сделают».
Гостям хозяйка предлагает на выбор яишницу и шурпу. Готовит прямо тут, на газе. Электричества в доме нет. И воды тоже. Но в маленьком зале, куда она проводит гостей, стесняясь, стоит телевизор. Я спрашиваю, работает ли.
«Свет у нас есть от генератора, мы включаем его на пару часов вечером. Воду привозим из колодца, в соседней деревне, где я родилась, там он есть», - рассказывает Роза. Кстати, телефон здесь не ловит на много часов езды по трассе до и после ее дома. Если что случится, рассчитывать можно только на себя. Машины в их семье нет, ездят на автобусе, который из Астаны идет раз в сутки по трассе, по требованию останавливается.
Я спрашиваю у Розы, не хочет ли она уехать отсюда, куда-то, где хоть какая-то есть цивилизация, ведь, наверняка, тяжело вот так жить. Она кивает, мол, тяжело, зимой дикий холод и ветра, и, да, конечно, поближе бы к России перебраться.
«Диплом-то у меня есть, я при Союзе еще училась», - вдруг улыбается Роза, прикрыв рот рукой. И добавляет: «Я дирижер хорового пения».
Правда теперь ее профессия оказалась ненужной, работы с музыкальным дипломом не найти, и она только мечтает переехать поближе к границе с Россией, поскольку там, как говорят знакомые, меньше коррупции и ниже безработица.